Владлен Росс - Сети судьбы – 2. Танго «казенного дома»

Вот главврач и представил меня этим «ворам» как нового обитателя этого заведения. Они, услышав, что я родом с Северного Кавказа, приняли меня как своего! Заварили в кружке плиточного чая и пригласили отведать.

Передали мне по кругу. Видимо, из-за того, что чай прессованный, его количества оказалось достаточно много для кружки. Мне такой вкус поначалу показался просто ядом. Но по обычаю это и называлось «чифиром».

И разумеется, они знали, за что я здесь и что из себя представляю! Я и в дальнейшем удивлялся тому, как подробная информация попадает в зону к зэкам за месяц, а то и раньше.

Стали знакомиться. Главный среди равных был высокого роста, крепкого телосложения, жилистый и, видно, выносливый, лет сорока двух, вор. Не знаю, правильно ли я так называю его? Не думаю, что он был, как в фильмах, – «вор в законе». Просто вор.

А может, и не просто, поскольку из его разговоров я понял, что он не воровал, а грабил различные заведения, учреждения и спецпоезда. А еще он говорил, что, когда он бил, у него лопалась кожаная перчатка. А на вид спокойный, аж ленивый!

Второй наоборот – небольшого роста, кругленький, шебутной, постарше возрастом и все время мучившийся болями в пояснице, и поэтому всегда скрюченный и со страдающей гримасой.

Ну и третий был, который ничем особо не запомнился. Таких в разведке хорошо иметь: никаких особых примет ни во внешности, ни в поведении.

Был в больнице из постоянно там живущих еще один зэк, который работал там в рентген-кабинете лаборантом, проявлял снимки. Высокий, со стеклянным глазом и неприятной рожей. А уж когда я узнал, за что он сидит, я старался с ним даже по делу не общаться.

Вот слушаешь иногда по телевизору про какого-нибудь насильника или в отношении женщин, или особенно в отношении к детям, и какой-нибудь «умный журналюга» рассуждает, что такой преступник получит «свое» на зоне, что долго не протянет, что таких там не любят.

Должен сказать, что это полная чушь! Вот он, спокойно себя чувствует, работает, со всеми спокойно общается, смеется, чифирит. А ведь он свою десятилетнюю дочь изнасиловал! И таких там – пруд пруди!

На мое счастье, в больнице работали три женщины-вольнонаемные. Одна – врач-терапевт, супруга начальника медслужбы. Высокая, стройная, симпатичная. И две медсестры, одинакового невысокого роста. Но одна из них шустрая «как веник», с короткой прической, совмещала и работу сестры-хозяйки, отвечала за белье и прочее. Звали ее Нина. А вторая была, можно сказать, красивая, несколько флегматична, с прической, как у моей «первой любви». Была недотрога. Так, во всяком случае, она вела себя. И разговаривала с зэками на расстоянии не ближе двух метров.

Ее звали Тамара. Разумеется, каждый зэк, в том числе и я, могли только мечтать о «любви» с такой красавицей.

Работа у меня была – «не бей лежачего». Особо желающих лечить зубы было немного. Так – в основном «острые боли». Поэтому у меня было много свободного времени. А проводил я его по-разному. И читал, и тусовался с другими зэками, прогуливаясь по огромной территории зоны, и заодно знакомился с обычаями, контингентом, обстановкой.

Нине я нравился. Она все время заигрывала со мной. Волосы у меня отросли, но не как у главврача, покороче. Пошел я как-то вымыть голову, намылил, согнувшись над ванной, а тут заходит Нина и предлагает полить мне, чтоб смыть мыло. И стала поливать. Я вытер волосы насухо, ничего не заметив. А утром смотрю на себя в зеркало и не узнаю. Вроде я, а вроде и не я. Оказалось, у меня поменялся цвет волос. Она поливала мне голову перекисью водорода, и я превратился из темно-русого в светло-коричневого шатена.

Вот так она заигрывала со мной. Или когда я направлялся во врачебный кабинет, чтоб поболтать с Тамарой, она как прыгнет сзади, обхватив меня и руками, и ногами, и говорит: «Не ходи к ней!» Ревновала.

Но я все равно шел и «заговаривал мозги» Тамаре, желая понравиться ей.

В конце концов, через полгода я добился своего. Выбирали момент, когда «главный» с женой-терапевтом и медсестрой Ниной уходили, а на дежурстве оставалась Тамара, вот мы и запирались в кабинете, пока у всех был послеобеденный «тихий час».

Так что мне в этом плане было легче себя ощущать в «местах не столь отдаленных», чем остальному контингенту.

Здесь я познакомился с одним, можно сказать, земляком – Алексеем. Посадили его за то, что, когда он работал в совхозе трактористом, увез один прицеп с картошкой «налево». Родом он был из Ставрополя. Крепкого телосложения, был уважаем всеми в зоне.

Такой крепкий работяга! Вспоминали с ним свои родные края, мечтали, что когда-нибудь, возможно, удастся вместе пивка попить на воле.

Вот он мне и рассказал, когда узнал от меня, что я могу на пианино играть, что здесь в зоне сидит гитарист, который играет и классику, и испанские произведения. И что так играет, что он раньше никогда не слышал подобного.

Ну и повел в барак, где тот жил.

Высокий, худой, похож на больного туберкулезом, но, к счастью, здоровый парень лет под сорок поднялся нам навстречу. Познакомились, поговорили. Его звали Никитой, а чаще – Кит. Он взял гитару и заиграл джазовые композиции, на которых я, можно сказать, вырос под радиоприемник! Я обалдел! Это был профессионал наивысшего класса!

Он рассказывал про музыкантов-настоящих «звезд», с которыми ему приходилось работать, про разные приключения, когда работал в музыкальном составе со знаменитой тогда певицей Руженой Сикорой. Даже не верилось, что я разговариваю с таким великим музыкантом!

Как только «судьба не играет человеком»!

В клубе было «раздолбанное» пианино с порванными струнами и с наполовину отсутствовавшими клавишами. Нашлись любители музыки, которые стали помогать реставрировать этот «гроб». Вместо порванных струн натянули стальную проволоку от расплетенного троса. Для восстановления клавиш ребята сделали рейд по всей зоне, собирая футляры от зубных щеток. Мы их в кипятке распрямляли и, вырезав нужные формы, приклеивали. Получилась разноцветная клавиатура, как детская!

В итоге пианино «зазвучало», и я стал собирать оркестр. Нашлись аж два трубача, еще двоих научили примитивно извлекать звуки. В каморке клуба горой были свалены остатки инструментов для духового оркестра. Два барабанщика, один из которых стал играть ритмы на «маракасах», сделанных из консервных банок и заполненных песком с мелким гравием. Второй реставрировал барабаны и, конечно, использовал две тарелки из этого духового набора. Гитаристов – море (обычных, на трех аккордах). Народу-то в зоне – полторы тысячи! Один парень был поклонником контрабаса, хотя играть не умел ни на чем. Так, очень нравился ему этот инструмент.

Пришла в голову мысль – изготовить контрабас самим. На территории нашли две широкие скамейки из цельных досок. Короче говоря, этот парень так увлекся, что обстругал эти доски, склеил их столярным клеем, из бруса вырезал гриф, с завитушкой на конце. Не помню, каким образом колки были сделаны (кажется, от гитары взяли), от руки нарисовали форму контрабаса, вырезали заднюю стенку из очень толстого листа фанеры.