Владлен Росс - Сети судьбы – 2. Танго «казенного дома»

Из-за боли мужик уже сознание терял.

Везти его в спецбольницу не было времени. Решили оперировать на месте, тем более в медсанчасти была маленькая операционная. Хирург дал указание Нине нагреть побольше воды, погорячее. Наш «главный» исполнял роль анестезиолога, медсестра подавала зажимы и пр. инструмент, а я исполнял роль ассистента. В мою обязанность входило сушить операционное поле и перевязывать сосуды.

Когда нам открылся весь кишечник, я увидел, что он весь был черного как уголь цвета. Хирург выложил его в таз с горячей водой и, о чудо! Кишечник стал приобретать сначала фиолетовый, потом бурый и, в конце концов, красно-розовый цвет. Но одна часть, метра полтора, так и осталась черной. Хирург удалил эту часть и сшил реанимированные концы.

Я задался вопросом: а как же он уложит весь кишечник в нужном порядке в брюшную полость? Оказалось, что все намного проще. Он (хирург) просто, как связку сосисек, перетягивал его из таза с горячей водой в брюшную полость, и кишки сами укладывались зигзагом, как они должны быть. Вот загадка человеческого организма! Потом он обильно обработал все внутри антисептическим раствором.

Мне же поручил наложить последние швы. Так мужик был спасен!

А после успешной операции, как было принято тогда у хирургов, чокаясь стаканами со спиртом (мне тоже перепало), все пожелали больному скорейшего выздоровления.

Дисциплина в зоне была в основном в отношении одежды и в построении перед походом на работы или в столовую. Все были одеты в черные брюки и куртки, напоминающие китайские. И обязательно сапоги. Кое-кто шил себе фуражки-«сталинки», были там и портные.

А еще я познакомился с зэком – бывшим высокопоставленным чиновником министерства культуры.

Полного телосложения, наикультурнейший человек, еврей по национальности. Ко всем обращался на «вы».

Рассказывал, как он ездил по разным странам, устраивал различные выставки, мероприятия и прочее.

А в то советское время, если украл у государства до пятидесяти тысяч, то срок до пятнадцати лет. А если перевалило за пятьдесят тысяч, то расстрел.

Вот у него и был срок пятнадцать лет.

Он с большим возмущением рассказывал, что «как государство врет» насчет тайны вкладов. «У меня, – говорит, – сберкнижки в пяти городах были, так все нашли! Вот тебе и „тайна вкладов“!» А с наслаждением рассказывал, что: «…очень приятно, когда заходишь в любой магазин и не задумываешься, хватит денег на покупку или нет. Сунешь руку во внутренний карман, пальцем разорвешь бумажку, которая пачку денег скрепляет, и примерно отсчитываешь нужную сумму».

Однажды он получил передачу, в которой было несколько бананов. Тут же подскочил один паренек, весь блатной из себя, внешне похожий на Шарикова из Булгаковского произведения «Собачье сердце», и попросил банан со словами: «Как же я люблю бананы!». И, получив банан, стал откусывать его, не почистив. На что «культурный» сказал ему, что обезьяны – и те чистят!

Некоторые, конечно, по-своему проводили там свое время. Было много и тех, кто кололся наркотиками. Был, например, один мужичок, маленького ростика, худой, но крепенький. Так вот, он рассказывал мне, что колется уже очень много лет, женат, имеет двух детей, и жена знает про его вредную привычку. Спрашивал меня, не хочу ли я «поджениться»? Это означало, не хочу ли я трахнуть какого-нибудь, выражусь культурно, гея.

И тут же со смехом стал рассказывать, как ему привели одного огромных размеров, страшного, толстого «петуха», говорящего с акцентом какой-то южной республики, до которого он никак не мог дотянуться. Так тот «петух» развернувшись схватил его за шиворот и со словами: «Што ти тянешь? Вот как надо!» – почти по воздуху перетащил его и поставил впереди себя. «Так я, – говорит, – выскользнул из своей куртки и дал деру под общий гогочущий смех».

От его предложения я тактично отказался. Не буду же я ему рассказывать, что у меня все хорошо в этом плане.

Где они только доставали себе это зелье? Но не у всех, видимо, была возможность достать вовремя дозу.

У одного была такая ломка, что он летом набрал в шприц зеленеющей от жары дождевой воды из бочки и вколол себе в вену. Главный врач вызвал скорую, и его увезли. Больше его не видели.

Появился у меня еще приятель, можно сказать, земляк – с Кавказа. Аджарец по национальности, из Батуми. Широкоплечий, крепкий, с орлиным носом. Игрок в карты. По натуре очень справедливый и честный. Он приносил ко мне в кабинет деньги, выигранные в карты, на хранение.

Я сразу вспомнил рассказы училищного Виктора (из первой книги), потому что он столько приносил, вынимая из-за пазухи, что единственным местом, куда можно было спрятать столько, была тумба под плевательницей в моем зубоврачебном кабинете.

Сама плевательница представляла из себя миску из нержавейки, которая вкладывалась в углубление огромной деревянной тумбы. Никаких дверец не было, ее можно было только поднять, и то с трудом. Почему-то она была еще и очень тяжелая. Наверное, для устойчивости – из толстых покрашенных досок. Поэтому она стояла на одном месте, и ее никогда не передвигали.

Однажды в воскресенье, когда я опять дежурил один, он пришел с очередным выигрышем, но и с разбитым носом. Он рассказал, что двое, чтоб обыграть его, стали мухлевать, и началась драка. В общем, он один дрался против восьми человек, взяв в помощь табуретку.

А вот и раненые потянулись. Разбитые головы, носы, ссадины.

У одного было вывихнуто плечо. По его рассказу, он схватил ведро с водой для мытья полов и размахнулся. Я уложил его на кушетку и попробовал вправить. Но он не дал мне сделать ни одного движения, заорав от боли. Тогда я применил ему наркоз, употребив большую ампулу хлороформа. Положив на область рта и носа сложенный вчетверо кусок бинта, я отломал носик ампулы и прыснул на бинт. После трех вдохов он уснул, и я по выученной в училище схеме вправил вывих, услышав даже щелчок в суставе.

Очнувшись через минуту, он рассказал, что увидел красивый сон: будто он в поле с разнообразными цветами, а вокруг летают красивые бабочки. И что он себя чувствовал, счастливым, и сон был очень длинным.

Хорошо, что серьезных переломов не было.

Потом они все равно продолжали играть, и в тумбе количество денег то увеличивалось, то уменьшалось. Но было всегда много.

А вот и еще о тумбе!

С моим начальником, главврачом, мы уже настолько сдружились, что в пределах санчасти были просто друзьями.

Он очень продвинутый в жизни человек, хотя и жил в этой провинциальной глуши. Начитанный, постоянно занимающийся самообразованием. Поэтому мы много и часто беседовали на разные темы.

Но как-то зашел разговор о спиртном. Он предлагает мне состязание «кто кого перепьет». Так, смех за смехом, шутка за шуткой, он приносит в мой зубоврачебный кабинет две бутылки водки, которые были в его кабинете в сейфе.