Владлен Росс - Сети судьбы – 2. Танго «казенного дома»

В итоге получился инструмент, издалека не отличишь! Струны тоже из расплетенного троса. Стоишь рядом – слышно слабо. Отойдешь метров на двадцать – тридцать – кажется, что рядом играет. Удивительно! Научил я этого парня нотам. Он мигом выучил и скрипичный ключ, и басовый. И все размеры длительностей нот выучил! Так собрался оркестр: четыре трубы, две гитары аккомпанирующие, гитара-соло, барабанщик, второй барабанщик на «маракасах», контрабас и пианино.

Стали репетировать, основные партии играли мы с гитаристом, где он и я импровизировали, а трубы и остальные создавали красивый фон для импровизаций.

Очень здорово у нас зазвучала композиция «Панорама Бразилии» Арри Баррозо. Виртуоз-гитарист играл такой красивый, с навороченными аккордами латиноамериканский ритм! Еще играли разную музыку из кинофильма «Серенада солнечной долины». Все, конечно, в облегченном варианте, как адаптированный текст на иностранном языке. Но звучало все сочно! А учитывая профессиональные импровизации Кита – вообще здорово!

Я так увлекся его красивыми и сложными по звучанию аккордами, что и сам стал брать в руки гитару и заниматься по часику в день. Переписал все имеющиеся у Кита ноты для себя и стал выучивать по такту-два из его шедеврально аранжированных им для гитары произведений. Да еще сами музыкальные темы – красота мелодий: «Радуга-Over The Rainbow» Гаролда Арлена, которую я раньше слушал по радиоприемнику в исполнении таких джазовых исполнителей, как Рэй Чарльз, Сара Вон. «Лаура-Laura» Давида Раксина, «Лунная серенада», «Одиночество-Solitude» и другие в таком же духе.

Я не чувствовал себя зэком. Возможно, и потому что обе медсестры и врач-терапевт Инна так мне и говорили: что я не похож на «заключенного». Я думаю, отросшие волосы тоже играли немаловажную роль. Да и потом, скучать и тосковать о жизни там, за забором, у меня не было времени. Весь день я был занят то занятием музыкой, то чтением разных книг. Ну и работой по специальности. И в итоге моя жизнь ничем не отличалась от жизни всех работников этого заведения: вольнонаемных или военного персонала. Что хорошего в их жизни? Оттрубят в зоне весь рабочий день – и домой, в глушняк, по грязи в дождь.

Один горец сказал мне: «Человек столько раз человек, сколько знает языков».

Познакомился я еще с одним «терпигорцем» – бывшим инженером точных наук. Общаясь с ним, решили с пользой провести время здесь – выучить иностранные языки. Он где-то нашел толстенный разговорник «Пять тысяч фраз и выражений» на пятнадцати языках. Мы решили изучать сразу пять языков: немецкий, французский, испанский, итальянский и китайский. А общаться между собой на английском, т.к. и я, и он кое-что знали и из школы, и из самообразования.

А у меня еще и опыт общения в армии с узбеком – бывшим гидом!

В армии я регулярно почитывал адаптированные книжки на английском, заучивая новые слова.

Решили выучить по тысячи пятисот фраз на каждом языке. Брали фразу и запоминали сразу на всех пяти. Потом тренировали так: я задавал ему вопрос на одном каком-нибудь языке, а он отвечал на другом. И так далее. И все шло неплохо.

Так вот, дошло до того, что инженер Василич предложил запатентовать метод изучения сразу нескольких языков. Я-то далек от этой темы – патента. А он уже патентовал свои разработки. В общем, оформил он все как надо: рукопись отдал в управление, чтоб все напечатали, и заказал отправку заказным письмом с уведомлением.

И представьте! Через какое-то время на его имя приходит ответ из «Бюро по открытиям и изобретениям при совете министров и т.д.» Все лагерное начальство стало здороваться с ним чуть ли не с поклоном. Еще бы! Переписка с таким органом – письма из министерства. Метод, конечно, не запатентовали, т.к. по их ответу было понятно, что нет возможности его проверить. Это им надо набирать группу и обучать таким методом, чтоб подтвердить рационализаторский эффект. Поэтому они рекомендовали отправить этот «труд» в редакции соответствующих направлений для публикации.

В конце лета мы решили с ним заняться закаливанием. На территории был общий умывальник – труба на подпорках, длиной метров двадцать, с торчащими клапанами-сосками (как в старых умывальниках) через каждый метр, из которых шла вода, если открутить главный кран. А другой конец трубы заканчивался сужением и торчал вверх. На конце тоже был кран. Вот мы и открывали главный и верхний кран, и становились под душ, несмотря на уже холодную погоду.

Купались мы так вплоть до снега. И всегда вокруг нас собиралось человек пять зэков в телогрейках, с удивлением и завистью смотрящих на нас. Уж когда перекрывали воду, чтоб не замерзла в трубе, мы были вынуждены прекращать «оздоровление».

Так шла жизнь в настоящем «казенном доме». Человек ко всему привыкает!

А в больнице у меня постепенно все ближе складывались отношения со всем гражданским медперсоналом. Я стал полноправным медработником и порою замещал нашего главного врача при его отсутствии.

А отсутствовал он частенько – был любителем охоты. Уйдет или уедет – не знаю – дня на три, вот и стою «на стреме». Приходилось иногда оказывать помощь при травмах и после драк, и полученных на производстве.

Как-то в воскресенье прибегает в медсанчасть один зэк, а там кроме меня никого из медперсонала. Он мне: «Быстрей в парикмахерскую! Там один порезался!» Ну я хватаю «перекись», пару упаковок стерильных бинтов – и с ним. Забегаем в зал, и я вижу: сидит молодой парень в кресле, а вокруг кресла огромная лужа крови. Смотрю, а у него горло перерезано.

Я на месте обработал порез перекисью и сделал ему повязку, но не туго. А то еще помер бы не от раны, а от удушающей повязки.

Притащили мы его в медсанчасть, и я позвонил своему главврачу домой. Благо городской телефон у него в кабинете был и сам он оказался дома. Не заставив себя долго ждать, он примчался – и сразу за дело. Постепенно, по миллиметру открывая повязку и обрабатывая открывшуюся часть порезанной шеи йодом, он делал обезболивающий укол и тут же накладывал шов. Слава богу, никакой крупный сосуд не был поврежден!

Через некоторое время работа была закончена. Больного перенесли в палату, где он через пару дней распинался мне в благодарностях за то, что спас ему жизнь. Причиной же была утраченная любовь – он получил письмо от любимой, что она выходит замуж.

Была для меня еще одна возможность получить опыт – участвовать в полосной операции.

Правда, главным оперирующим врачом был хирург, прибывший в зону извне.

В медсанчасть обратился мужик огромного телосложения с жалобами на боли в животе. Живот у него раздулся, как барабан, и был твердый как камень. Вызвали хирурга по скорой, и он поставил диагноз «непроходимость кишечника». В народе это называется «завороток кишок».