Юрий Гилерович - Страницы жизни

Сейчас, спустя много лет, вглядываясь в фотографии лиц близких людей и вспоминая, как складывались порой наши отношения, я удивляюсь тому, как многое мы не замечали и проходили мимо. Я уже писал, что мое знакомство с Сашей Синдеевым состоялось, когда я пришел в первый раз в первый класс 94 школы. Саша всегда был бойким парнем, лидером в любой компании. Так, по крайней мере, было на протяжении всех десяти лет нашего совместного обучения, особенно в последние три года. Это под его руководством в классе возникла «Республика ДПС (Дунь-Плюнь-Стук)», под эгидой которой осуществлялись «все шалости» по отношению к учителям и школьным мероприятиям.

С первого дня нашего знакомства Саша взял меня «под свое крыло». Мы проводили много времени вместе, благо наши дома находились в 150 метрах друг от друга. Тогда же Саша нашел (или где-то достал) неразорвавшийся снаряд. При разборке снаряда произошел несчастный случай: Саша лишился большого пальца на правой руке и частично зрения на левый глаз. Не знаю, как это событие было воспринято у него дома, но в наших глазах он стал выглядеть еще более мужественным.

Наши дружеские отношения продолжались класса до четвертого, пока их семья после рождения младшего брата, Сергея, не переехала на новую квартиру на проспекте Карла Маркса. Это тоже недалеко от школы, но в другом направлении и в другом мальчишеском окружении. Наши отношения были ровные, но в душе я всегда чувствовал его превосходство. И только сейчас, вспоминая наши совершенно случайные встречи в 80—90 годах, начинаю осознавать, какая это была сложная, метущаяся натура, которая искала сочувствия. Мальчишками мы этого не замечали, не придал и я серьезного значения его состоянию при наших встречах. А ему так хотелось выговориться. Он вспомнил и трагическую смерть брата, и несчастье, постигшее семью в связи с наркозависимостью сына, и мою маму, которую он находил очень красивой женщиной. Это меня очень удивило – ведь мы в то время очень мало общались с нашими родителями.

С уходом из жизни Юры Груздева порвалась связующая нас нить. Он держал в руках все контакты, имел много терпенья, чтобы обзванивать, убеждать, собирать друзей. Я периодически перезваниваюсь с Мишей Либинштейном, да встречаю иногда на Лесном проспекте Диму Кутина. Мы с ним по-прежнему проживаем по старым адресам. Попытки навести связи с кем-либо еще через социальные сети, не увенчались успехом. Наверно мы совсем другие – потерянное для компьютера поколение.

С ЛЭТИ связана почти полувековая история нашей семьи. В 20-х годах здесь учился отец, 50-80-е годы связаны с моей учебой и работой в ЛЭТИ, 80-е годы – время учебы здесь Андрея и Оли. Решил я поступать в Электротехнический институт им. В. И. Ульянова (Ленина) не из-за страстного увлечения электротехникой, а скорее всего – в знакомое по рассказам отца учреждение.

Решил я выбрать факультет электро-приборостроения (ФЭП). Хотелось поближе быть к современному прогрессу, связанному с автоматикой и телемеханикой. Я считал, что подготовка в школе у меня неплохая, но и готовился к предстоящим экзаменам тщательно. Для того, чтобы быть принятым на ФЭП необходимо было набрать минимум 27 баллов, то есть из шести сдаваемых экзаменов необходимо было сдать три на пятерки и три на четверки.

Первым было сочинение (тему его сейчас уже не помню). Оценка по нему выставлялась после сдачи устного экзамена по литературе. Затем была математика. Тут в полной мере сказалась моя подготовка, успешно проведенная в 9—10 классах. На экзамене мне пришлось решить не менее 30 задач. Принимавший экзамен Добротворский (он вел у нас занятия по математике на первых курсах), просто вошел в раж, когда же я дам ему неверный ответ на предложенные задачи. Результат – первая пятерка.

Потом была физика. По физике я чувствовал себя не уверенно, и принимавший Березкин поставил мне «хорошо». Это была первая четверка. Английский прошел без сучка и задоринки. Ванина, которая была у нас преподавателем по английскому на первых трех курсах, оценила мои знания на пятерку. Правда на втором курсе я несколько зазнался, так как в группе был наиболее продвинутым, и на занятиях позволил себе разлениться. Ванина (к сожалению, не помню ее имени и отчества), что бы вернуть меня на правильный путь демонстративно в течение семестра ставила мне только «неуды».

Самая интересная история приключилась на экзамене по химии. Принимал экзамен Заведующий кафедрой. Химию я знал тоже неплохо. С задачами расправился легко, но интересное случилось при ответе на третий вопрос «алюминий». Зинаида Павловна в школе рассказывала нам об, открывателе алюминия Веллере, удивительные истории, которые я и счел нужным изложить на экзамене. Экзаменатор с увлечением прослушал, сказал, что все совсем не так, но это было очень интересно и он ставит мне «отлично».

Наконец наступил самый решающий момент. Экзамен по литературе. На все вопросы я отвечаю, как положено. Учебник по литературе практически знаю наизусть. Последний вопрос: «Что называется поэмой?». Декламирую слово в слово по учебнику, а экзаменатор говорит, что это неверно и все тут. Оценка – «три». Далее она смотрит сочинение. В нем нет ни одной ошибки. Без всяких объяснений ставит за него «четверку». Причина всего этого была очевидна. Экзаменатор была явная антисемитка, и моя фамилия подействовала не нее, как на быка красная тряпка.

Итог плачевный – 26 баллов и я не прохожу не только на ФЭП, но и не поступаю в институт. Настроение не сказать скверное, а просто отчаянное. Ведь в ту пору поступление в институт было единственной целью для всех нас. К другому не готовили. Какая работа? Какой техникум? Ведь ты почти медалист. Было просто стыдно прийти домой и сказать, что ты не поступил в институт. Возвращался домой после экзаменов пешком вдоль Ботанического сада через Гренадерский мост. Настроение такое, что впору броситься с моста.

Спас Борис Иванович Норневский, друг отца по институтским временам и коммуне 133-х. Он, Заведующий кафедрой электрооборудования судов, поспособствовал, чтобы меня зачислили на вечерний факультет. Так я оказался студентом 942 группы факультета Электрификации и автоматизации (ФЭА), в которой кроме нескольких человек старшего возраста, пришедших на учебу с производства, собрались не поступившие по конкурсу в институт представители со злополучным 5-м пунктом: Юрий Гилерович, Эдик Зильберман, Женя Мительман, Таня Жемчужина, Инна Гутина, Алла Вахтина, а также дети ответственных работников – Ира Торопова, Вова Солдатов. Задача у нас была одна – по возможности учится на одни пятерки, чтобы по окончания первого курса перейти на дневное отделение. Для ребят это было очень существенно, так как маячила перспектива загреметь в армию.