Владимир Соколов - Мистейка

Так вот и забросила Льва Николаевича судьба в деревню с красивым названием Лесная. Но жители окрестных деревень, да и сами сельчане звали её Волчий лог. Село находилось в ложбине, куда раньше часто заходили волки. А где волки, там, известное дело, и ёлки. Ну, так ёлки и колки вырубили в целях расширения посевных угодий ещё в период коллективизации. Чудом сохранилось лишь два берёзовых колка: «Поганый лесок» – по причине большого количества произрастающих там поганок и мухоморов – и Блядский (понятно по какой причине). Разделяло лесочки небольшое, но чистое и глубокое озеро Русалочье. С волками дело обстояло хуже, но тоже не безнадёжно: «А мы-то сами?» – шутили жители. Поговаривали даже, что кое -кто из сельчан умеют перекидываться волками, а одна пожилая дама – свиньёй.

Подтверждением тому служат слова очевидцев, которые своими глазами видели, как в полнолуние стая волков гоняла по деревне свинью. К ним, кстати, приезжала даже какая-то съёмочная группа. Однако убедительных фактов представлено, как всегда, не было.

На прибывшего на попутке Льва деревня оказала тягостное впечатление. На улицах, сохранивших кое-где следы асфальта, стояли огромные затхлые лужи, в них жили злобные грязные гуси, с агрессивным шипением и звучным топотанием гоняющиеся за редкими прохожими. И хоть село располагалось в восьми километрах от города, там не было ни воды, ни автобусного сообщения, ни дорог. В зимние метели, летние дожди и межсезонную распутицу село становилось автономией. Хотя были у населения и радости: алкоголь, спутниковое TV и интернет.

Школа Льву Николаевичу не понравилась тоже. Это было унылое одноэтажное здание барачного типа, давно и безнадежно требующее ремонта. Фасад здания выглядел мрачно. Изъеденная грибком штукатурка тихо осыпалась, обнажая интимные части здания. Только около крыльца было подмазано и подбелено. Внутри было не лучше. Пахло мышами и сыростью. Усталый директор старался казаться приветливым: с учителями в школе было туго. Это был человек восточного типа, совершенно седой. Молодило его лишь регулярное повышение пенсионного возраста.

– Школа у нас, сами видите, маленькая, учеников мало. На следующий год будет ещё меньше. Люди уезжают, особенно, у кого есть дети. Здание старое, холодное. Выделяемого угля, конечно, не хватает. Учителям приходится докупать уголь вскладчину. «Писателей свободы смотрели»? Нет? Ну, посмотрите ещё. Опять же с прошлого года у нас сделали классы-комплекты…

– Что за классы-комплекты? – удивился Лев николаевич.

– Это когда ты работаешь, допустим, 18 часов, а оплату получаешь, скажем, за 10. Такая вот херня…

– Учителя у нас не держатся, – продолжал директор, – работать не хотят. В этом году вот 5 человек уволились. Но сейчас ситуация улучшится, – оживился директор, – раньше учителям негде было жить, а с прошлого года стали давать льготные кредиты. Домов у нас много продаётся, где-нибудь поселитесь. А пока поживёте на квартире.

Первый рабочий день Льву запомнился навсегда. Утро было пронзительно солнечным и холодным. На вытоптанном перед школой пяточке собралось почти всё население. Кто-то привёл в школу детей, остальные пришли просто так: потусить, развеяться. На фоне общего гула слышались иногда несдержанные выкрики, в районе туалета характерно позвякивала стеклотара. Лев Николаевич расслышал, что в разговорах слово «школа» часто употребляется с эпитетом «вонючая». «К чему бы это?» – задумался он. – Как вы школу назовёте…». От появившихся невесёлых мыслей стало тревожно на душе.

Давно пора было начинать, но всё не начиналось: ждали какую-то местную власть и представителя с районо. Представитель вскоре подъехал, а вот местную власть пришлось подождать ещё – «таков обычай деревенский»!

Ученики и учителя давно уже посинели и тряслись от холода, гости грелись славным напитком «Агдам», причём недавно закончившая школу молодёжь уже хорошо нагрелась, и энергично затевалась весёлая потасовка (тоже для сугреву). Директор было вмешался, но его послали на …. Разрядило ситуацию прибытие местной власти, к которой навстречу и поспешил обрадованный директор. Стало потише, с возбуждёнными подростками уже мирно беседовал прибывший вместе с местной властью участковый. Начались длинные прочувствованные речи о благотворном влиянии на юные души просвещения и образования, приводились примеры достигших успеха выпускников прежних лет; причём один из присутствовавших здесь выпускников, смачно рыгнув, сказал речь о том, что «надо хорошо, суки, учиться». Потом шли танцевальные номера. Танцы были трогательны в своей наивной простоте. И если у исполнителей и недоставало хореографической подготовки, это вполне компенсировалось естественным обаянием юности. Что немедленно оценили притихшие выпускники, и участковому пришлось прикрикнуть на шалунов. Лев Николаевич тоже с видимым удовольствием смотрел на рослых и красивых девочек.

Наконец все разошлись по классам, и начался первый урок.

Словно в омут погрузился Лев Николаевич в школьную жизнь. Первый урок, как и первая любовь, похоже, не забывается никогда. Первым уроком была литература в 10 классе. На Льва настороженно смотрели 9 пар юных глаз. «Так вот вы какие, волчата…», – подумал педагог и тут же одёрнул себя. Он несколько раз просмотрел легендарный «Секрет» и знал, что весь мир находится у него в голове, и что с таким настроем начинать великое дело учителя никак нельзя. «Не по хорошу мил, а по милу хорош», – вспомнил он любимую пословицу Льва Толстого и, наконец, уловил смысл, который раньше до него не доходил. «Надо вообразить розовые очки», – решил Лев Николаевич и снова посмотрел на ребят. Теперь перед ним были симпатичные и даже дружелюбные лица. За первой партой прямо перед ним в одиночестве сидел серьёзный не мальчик уже, но ещё и не муж.

За толстыми стёклами очков его глаза казались глубокими и умными.

За первой партой во втором ряду (в классе было два ряда парт) сидели две хорошенькие девочки, с интересом смотревшие на нового учителя, одна из которых тут же покраснела и потупилась, встретившись с ним взглядом. Вторая застенчиво улыбнулась и тоже покраснела. У Льва Николаевича потеплело на сердце: если здесь не разучились краснеть, значит, ещё не всё потеряно. В приподнятом эмоциональном состоянии продолжил он искать хорошее, и уже без особого содрогания осмотрел «камчатку». Класс молчал, класс выжидал.

Для знакомства с ребятами Лев Николаевич не стал применять инновационные интерактивные способы: он был немножко ещё и консерватор. Он просто пустил по рядам листочек с просьбой записать на нём свои имена и фамилии в порядке расположения за партами. Это было не так весело, как становиться в круг и кидать друг другу мячик, зато позволяло сразу увидеть почерк, по которому, как известно, можно многое узнать о человеке. Как говаривал древнегреческий философ: «Начни говорить, чтобы я увидел, кто ты». Лев Николаевич любил это изречение, но слово «говорить» заменил глаголом «писать». Минут через 10 он получил назад свой листок и увидел 8 строчек. Лев Николаевич поднял глаза: