Владимир Соколов - Мистейка

– Здесь кого-то не хватает, – сказал он.

– Дайте, я посмотрю, – застенчиво предложила свои услуги девочка с первой парты, которую, как Лев Николаевичуже знал, звали Милана, и снова покраснела. Бегло взглянув на листок, она сказала:

– Здесь Тольки Рыбакова нет.

«Ого!», – подумал педагог.

– Как нет, – встрепенулся серьезный юноша в очках, – дай сюда бумажку! Получив листок, он указал Льву Николаевичу на крохотные буквы с другой стороны листка: анотолей рыбокоф. Учитель на секунду опешил.

– Гм. Понятно, – только и нашелся, что произнести он.

– Чё те понятно? – раздалось с галёрки.

Но понятного на самом деле ничего не было. «Очки, почти академическая внешность… и почему он пишет на обороте? – Лев Николаевич в ускоренном режиме прокручивал лекции по психологии, но ничего дельного так и не вспомнил. – Надо будет в интернете посмотреть». На задних партах затевалась какая-то возня, доносилось постукивание и повизгивание. Пора было начинать урок. Подготовить конспект он не успел, но вводный урок можно было провести и без него. Можно было побеседовать о пользе литературы вообще и русской классической в частности, о прочитанных летом книгах и прочитанных книгах вообще, да и мало ли о чём можно поговорить! Ну а если останется время, можно будет предложить немного рассказать о своих любимых книгах и писателях.

Но беседа как-то сразу не задалась и пошла не по тому руслу. На вопрос, любят ли они читать (вопрос глупый, Лев сразу понял это сам), ученики дружно ответили:

– Не – а!

– А что вы любите, – следующий более глупый вопрос.

– Компьютерные игры! – класс ответил так же дружно.

Дальнейший разговор как бы терял смысл. Можно было бы прочитать лекцию о русской классической литературе, но тут Милана подняла вдруг руку.

– Я люблю читать, – отчётливо произнесла она и с вызовом посмотрела на одноклассников.

– Расскажи нам, пожалуйста, что ты прочитала летом? – оживился Лев Николаевич.

– «Анну Каренину», – ответила девочка. Лев Николаевич насторожился: уж не связанная ли это с его именем шутка?

– Понравилось? – спросил он.

– Очень, – ответила Милана.

– Что же именно?

– А именно, как Анна под поезд бросилась! У неё ещё красный мешочек был. Вы случайно не знаете, что бы там могло быть?

Лев Николаевич опешил. К такому обороту он готов не был.

– Где? – растерянно спросил он.

– Ну, в мешочке, – пояснила Милана. – Он там несколько раз упоминается. Сначала, когда она уже хотела лечь на рельсы, красный мешочек ей помешал, но она откинула его прочь, и тогда уже у неё всё получилось! Я и в интернете смотрела, да только не верится, что у неё там были батистовые платочки, должно быть что-то ещё

Лев Николаевич читал роман давно, и про «красный мешочек» не помнил решительно ничего.

– Палюбасу косметичка – категорически предположила красивая девочка с большими круглыми, сильно накрашенными глазами. Лев мельком глянул в список: Таня Дуринг. «Ишь ты какая, – восхищённо подумал он, – наверное, отличница!»

– Да вряд ли, я уже думала об этом, – задумчиво сказала Милана.

– Может быть, книга, – наобум брякнул Лев Николаевич.

– Книга,… какая? – в глазах Миланы засветился интерес, который, несмотря на затруднительное положение, сразу расположил к ней учителя.

– Библия, – голосом, выдающим хронический гайморит, произнесла некрасивая девочка с третьей парты. Кроме хронического гайморита, у неё был ещё и хронический отит, поэтому одно ухо у неё всегда было заткнуто ватой. Второе ухо тоже нуждалось в турунде, на что указывали выделения, но тогда Надя совсем бы ничего не слышала.

– Раздался голос из параши, – прокомментировали с «камчатки» и:

– Ты ваще пасть завали, сектантка тупая! – донеслось оттуда же.

К счастью, Надя ничего этого не услышала и безмятежно уставилась в потолок. Хотя… возможно, что и услышала.

– Может, Библия, а может, и не Библия, – таинственно произнесла Милана. – Там упоминается английский роман, но, я думаю, всё не так просто.

– Палюбасу не Библия, – сочла своим долгом вставить сильным голосом

Таня.

– А зачем она под поезд кинулась? – заинтересовался Рыбаков.

– Она по ходу в «Синего кита» играла!

– Не, в «Тихий дом!»

– «Беги или умри!»

– В «Красную сову», в «Красную сову!»

– Да это ваще отстой в натуре! В это сейчас уже не играют! Сейчас играют в «Одинокого лебедя»!

Класс оживился. В двери появилась голова с рыжими всклоченными волосами и хищным, ощеренным ртом – ребята немного притихли. Голова блеснула очками и исчезла.

– Ну и что, что отстой, она же сама древняя, когда ещё про неё кино показывали!

Но тут прозвенел спасительный звонок.

– Домашнее задание…, – начал было Лев Николаевич, но в классе уже осталось только два человека: Рыбаков, который никак не мог вытащить засунутый в половую щель карандаш, и Милана.

Лев Николаевич вытер вспотевшее лицо и отправился в учительскую перевести дух, благо следующим уроком у него было окошко, через которое он намеревался глотнуть глоточек свежего воздуха. Но глотнул совсем другого.

В учительской уже находилось несколько человек, включая директора и завуча.

– Как прошёл первый урок? – поинтересовался директор.

– Нормально, – ответил Лев Николаевич.

– Что-то у вас очень шумно было. Знаете, так шумно бывает, когда учитель не готов к уроку, – вмешалась завуч Аида Сатановна, чью голову увидели в классе, и пронзительно уставилась Льву Николаевичу в глаза сверкающими очками.

Но директор сменил тему:

– Опять вчера к нашим сектантам менты приезжали. Уж разогнали бы нахер эту блатхату, спокойней бы было.

– Что за блатхата? – угодливо поинтересовался тоже вновь прибывший учитель химии, высокий и красивый парень.

– «Свидетели Иеговы» 1 1 Здесь и далее – деятельность организации запрещена на территории РФ у нас обосновались, житья не дают. С утра до ночи таскаются, брошюрки свои пропихивают да какую-то невнятную лабуду несут, – ответил директор.

– Чего там невнятного, – включилась в разговор учительница самопознания с очень тихим, сорванным голосом по кличке «Панихида», – они спасутся и обретут жизнь вечную, а все остальные сгорят в гиене огненной, и будет им плач и скрежет зубовный! Да вы лучше сами приходите, послушаете учителя, сегодня в 4:20, кстати, проповедь в Божьем Доме будет, там сами всё и узнаете.

Неожиданно в беседу вступила тоже недавно приехавшая из города учительница :

– Жуткая история вспомнилась. Мы тогда ещё в городе жили. Была у меня подружка Лера, мы жили на одной площадке и дружили с пелёнок. Училась хорошо, танцами занималась, твёрком. В 15 лет от парней у неё отбоя не было, ей стало не до меня, и мы начали меньше общаться: ей казалось, что я ей завидую. Неожиданно у неё развелись родители. Разлад в семье она почувствовала года два назад, но родители хорошо скрывали свои отношения от единственной дочери. И вдруг отец собрал вещи и сказал дочери, в которой он души не чаял, что теперь они будут видеться только по воскресеньям. Лерка так кричала, что у нас на кухне было слышно: «Папочка, миленький, не уходи, не бросай нас…». Она после этого два дня в школу не ходила и телефон не брала. Когда я её увидела, она лет на 5 постаревшей выглядела. Бледная такая, серьёзная, и волосы в пучок, как у бабушки, собраны. Стали мы с ней опять общаться, но её не узнать стало. Грустная все время такая ходит, танцы забросила.