Евгений Гатальский - Сочувствую ее темным духам… 13-21

«Аноним, желающий представиться»

– Мне это не нравится, – сразу же сказал Майкл. Тут же эйфория в его теле словно бы стала чужой, он почувствовал сжатие в грудной клетке.

– Мне тоже, – сказал Саймон и грубо разорвал фиолетовую фольгу.

На пол упало нечто темное и глянцевое, напоминающее рулон. Рулон оказался неожиданно маленьким в сравнении с прямоугольным свертком, в который он был упакован.

Майкл и Саймон согнулись над рулоном. Они не сразу поняли, что перед ними, так как в этом времени, в эру квантовой почты, эта вещь казалась настолько старомодной, что возникали вопросы, как она вообще могла в этом мире находиться.

Это была видеопленка.

Итан Грид рассматривал свой новый портрет в полный рост. Старый был убран в специальное хранилище, которое Грид ради забавы называл «хранилищем старых портретов в полный рост».

Нарисованный Итан Грид был облачен в кроваво-красную мантию и держал в руке череп так, будто бы держал бокал вина. Сравнение с бокалом здесь неспроста – череп был наполнен красным вином. Или же кровью – Грид не знал, что за художник писал его портрет, и пока пояснений на этот счет не получил.

Лишь одно смущало канцлера в новом портрете – каким образом вино (или кровь) остается внутри черепа и не выливается из глазниц. Он стал думать над этим, прохаживаясь вдоль картины, параллельно рассказывая своим охранницам о том, что действительно имело для него значение.

– Искусство – есть незыблемая иллюзия, прекрасная в своей бессмысленности, – говорил Грид, касаясь ладонью пистолета охранницы, который был спрятан под длинным нефритовым платьем.

– Как говорил какой-то старец из эры Предстановления… – начал Грид, проходя мимо жемчужных перил своей трибуны. – Все люди – идолопоклонники: кумир одних – почести, других – корысть, а большинства – наслаждение.

Он со скепсисом оглядел серо-голубые глаза на портрете.

– Беднякам позволено лишь совокупляться, – продолжил рассуждать Грид. – Контролируешь секс – контролируешь все. – Теплая рука канцлера сжала гладкое бедро охранницы. – Двигатель любого прогресса – секс. Любой, кто ищет иное объяснение, уподобляется адептам Великого Лжеца.

Грид внимательно осмотрел портрет, потом осмотрел его еще раз двадцать, задумчиво почесал бровь и в итоге издал вопль восторга.

Но стоявшие рядом с ним охранницы напряглись. Восторг канцлера был тише, чем обычно. Это значило, что канцлеру есть к чему придраться.

– Кто писал этот портрет? – спросил Грид у охранницы в нефритовом платье.

Та пожала плечами.

– Мой правитель, заказом занималась Роксанна.

– И где она? – Серо-голубые глаза казались больше серыми, чем голубыми, пока не видели перед собой любимую фаворитку.

– Королевский двор, мой правитель, Роксанна там гуляет на свежем воздухе, – ответила охранница. – Сказала, что воздух ей необходим – с ее слов, так долго под водой она еще не находилась.

Грид поспешил к двери. Охранницы последовали за ним. Шлейфы разноцветных платьев плыли за охранницами по мраморному полу.

У самой двери Грид обернулся.

– Я хочу поговорить с ней наедине.

– Но, мой правитель, вдруг там… – неуверенно начала охранница в нефритовом платье.

– И кто же там, моя дорогая? – насмешливо спросил Грид. – Престон? Синдикат? Грезоносец? Или иной фанатик, желающий моей смерти? Кто-то, а ты, Каприсс, могла бы быть менее параноидальной.

Охранница по имени Каприсс замерла в смущении. Рука канцлера вновь оказалась под ее платьем, на бедре с нежной, как шелк, кожей.

– В любом случае, я буду не один, а с Роксанной. Не примите за обиду, но она лучше любой из вас сможет защитить меня.

Грид вышел на улицу, опять обернулся и сказал:

– Я хоть и беззащитный король, но столько ферзей мне сейчас не к чему.

Затем закрыл перед охранницами дверь.

Грид увидел перед собой Роксанну. Одетая в костюм русалки, она сидела на декоративном пне возле фонтана и курила сигареты с текилой. Ее хищный взгляд был устремлен вниз – на живущий бедной жизнью Олдтаун, на ларьки торговцев, коих в Олдтауне всегда хватало. Как по расписанию, торгаши появлялись в послеполуденное время, чтобы втюхать голодающим беднякам бесполезные побрякушки. Мимо одного из ларьков стремительно пронесся мотоцикл, который Роксанна удостоила продолжительным – и все тем же хищным – взглядом.

Хищный взгляд… Именно эта деталь в генномодифицированной Роксанне возбуждала Грида сильнее всего остального. Он откашлялся, чтобы вся прелесть хищного взгляда была обращена к нему.

Русалка обернулась.

– Роксанна, мне нужно с тобой кое-что обсудить, – начал Грид.

Он заметил, что глаза ее любимой фаворитки были какими-то грустными, а грудь, скрытая ракушками, вздымалась не так высоко, как это бывает при встрече с мастером. Все это заставило Грида задуматься. По всей видимости, дневной секс и ночная охрана, перебиваемые личными просьбами – или ночной секс и дневная охрана, перебиваемые личными просьбами – не дается без последствий даже перфекцинатам.

– Я освобождаю тебя от ночных дежурств, Роксанна, – первым делом сказал Грид. – Вид у тебя неважный. И советую тебе бросить курить. Моя фаворитка должна подавать пример другим охранницам – чтобы по-прежнему оставаться моей фавориткой .

– Хорошо, мой мастер, – улыбнулась Роксанна – вернее, пыталась улыбнуться, потому что последняя фраза Грида ее явно задела.

И Грид это понял. Чтобы не смущать свою пока еще фаворитку, он подошел к перилам и посмотрел вниз – на жадных торговцев, на полуголых бедняков, на случайных безликих прохожих. Уже с высоты второго этажа ощущается превосходство над этим городом – привычное и безмерно любимое Гридом. Да, пожалуй, ради этого превосходства и стоило обворовывать электорат… С этим великолепным чувством Грид повернулся к Роксанне.

– У кого ты заказывала мой портрет? – спросил Грид.

В хищный взгляд русалки проник страх.

– У Нилаца Ретлиха, мой правитель.

– Что? – вскричал Грид. – Ты доверила мою личную просьбу этому любителю лесбиянок?

– Но, мой правитель, вам ведь нравятся его картины…

– Мне не нравится его портрет! Мой портрет! Портрет, на котором я нарушаю законы физики! Я понимаю, что у него есть свой стиль, что он не привык его нарушать и что ради твоей просьбы он не стал рисовать очередных лесбиянок…

Голос Грида тут же перешел из спокойного холодного в крик.

– Но этот сукин сын должен понимать, что жидкость выльется из сосуда, если в сосуде почти на самом дне находятся дыры!

Выражение лица Роксанны изменилось. Весь ее внешний вид навеивал сравнение с орлицей, которая в данный момент не понимала, куда делась ее добыча. В ответ на это Грид прокричал: