Евгений Гатальский - Сочувствую ее темным духам… 13-21

– Вы не из Гриверса? – спросил бармен.

– А какая вам разница? – с вызовом спросил Клод.

Бармен пожал плечами.

– Не хотите, не отвечайте, вы не на допросе. Это обычный вопрос, заданный из-за безобидного любопытства…

Все это время Эми смотрела в свое мутное отражение на лакированной поверхности стойки. Ей уже не хотелось есть. Она ощущала странную тревогу в своем теле. Она бросила беглый взгляд на серые пластины в руках бармена, и от этого ее тревога только усилилась. Также она случайно поймала взгляд бармена, который сказал:

– Чувствуйте себя непринужденно. Это же бар, в конце концов, а не съемки суицида.

Голос бармена показался Эми по-своему чарующим. Медленный, не торопливый, словно хорошая музыка. В ее воображении прорисовался неспешный танец с обезличенным возлюбленным. Она ощутила в себе желание попробовать серые пластины – и тут же этому желанию удивилась.

– У вас есть нормальная еда? – грубо спросил Клод, смотря на серые пластины так, будто бы каждая из них серьезно его обидела.

– Эти пластины утолят ваш голод незамедлительно… – говорил бармен убаюкивающим полушепотом.

– Я…

– … и они абсолютно бесплатны, – тактично перебил бармен.

Клод замер с открытым ртом. Он перевел взгляд на Эми, которая просто пожала плечами. Она не знала, хочет ли пробовать эти пластины, но понимала, что ей нужно что-нибудь съесть, даже несмотря на внезапное исчезновение аппетита. Она вспомнила Литовку, свое желание ее увидеть… Обезличенный возлюбленный захотел поцеловать ее – и ее подозрительность пропала, она тут же закивала головой бармену.

– Давайте, – тихо сказала она и про себя спросила:

«Что ты делаешь, дура? Вдруг это наркотик!»

Но…

Этот голос в голове был слишком тихим, чтобы на что-то влиять.

Бармен широко улыбнулся.

– Вы мгновенно почувствуете насыщение, – ласково сказал он и протянул Эми пластину.

Эми поднесла пластину ко рту под яростные и неодобрительные взмахи руками Клода. Его мнимая мужественность рассеялась в воздухе. Эми замерла. Краешек пластины едва коснулся ее губ.

– Что ты делаешь? – спросила она Клода.

Тот прекратил жестикулировать и высоким голосом, чуть ли не фальцетом, прошептал:

– Ты не понимаешь, что он делает? – Клод микроскопическим подмигиванием указал в сторону бармена. – Он гипнотизирует тебя.

– Гипноза не существует, – твердо сказала Эми, второй раз за сегодня напомнив самой себе Саймона.

Клод дотронулся своей щекой до щеки Эми, чтобы как можно тише прошептать:

– Машина времени может существовать, а гипноз нет?

– Вы в чем-то меня подозреваете? – участливо спросил бармен.

Эми покачала головой, а Клод ответил:

– Да.

Бармен хмыкнул:

– В чем же именно? Вы думаете, я хочу вас отравить?

Клод ничего не сказал, его пальцы нервно постукивали по зеркальной поверхности барной стойки. Вдруг Эми стало стыдно за поведение Клода, хотя тихий голосок, прорывающийся в воображаемый танец, шептал ей, что Клод поступает правильно.

Вдруг бармен хлопнул рукой по столу, отчего Эми вздрогнула:

– Хм, я кажется понял в чем дело. – Он постучал по стойке, совсем как Клод, блестящий перстень на его толстом пальце отразился в глазaх Эми. – Вас смущает, что я предлагаю вам эти пластины бесплатно, так?

Предположения бармена, пронизанные легкой иронией, лишили его голос прежнего очарования. Танец исчез из ее головы. Пробовать пластины расхотелось.

– У этих пластин есть название? – задал резонный вопрос Клод. – Должна же эта серая хрень иметь название.

Бармен пренебрежительно взглянул на Клода и почесал свою лимонного цвета бородку. Эми смогла различить крохотную надпись, выведенную на его перстне: «оne sex – one love».

– Называйте эту хрень счастьем, – ответил бармен. – Потому что ничего, кроме этого, пластины дать не могут.

Он повернулся к Эми. В воздухе повисло что-то теплое и словами непередаваемое. Голос бармена вновь стал убаюкивающим, когда он добавил:

– Разве мы хотим от этой жизни что-то, кроме счастья?

Вновь медленный танец с прекрасным незнакомцем появился в ее воображении.

«Мне не нужна реальность. Иллюзии с недосказанностями – вот, что я ищу…» – подумала Эми.

Недосказанность – это сила. А силой обладает только то, что силой ты наделяешь.

– Это вкусно? – спросила Эми.

– Да, очень вкусно.

– Как тебя зовут? – спросила Эми. Создавалось ощущение, будто Клода рядом нет.

– Алексис. А тебя?

– Эми. Скажи честно, Алексис, ты не врешь мне? Оно и вправду хорошее? – спросила Эми, помахала пластинами перед его носом и стала внимательно следить за глазами Алексиса…

…которые решительно ничего не выражали.

– Хорошее настолько, что забываешь обо всем, что было, – ответил Алексис. – Настолько, что хочется увидеть все заново…

Тихий голосок в ее голове спросил – как голос этого бармена сделал ее такой наивной?

Но…

Ответа голосок так и не дождался. Алексис тем временем продолжал:

– Чтобы не пугаться бесконечности сознания, мозг рисует нам гораздо более простые иллюзии, которые мы называем реальностью. Догмы Религии Лжи и Религии Хаоса, культ чайлдастов – все это отвлекает нас от подлинного счастья. А подлинное счастье кроется лишь в иллюзии.

Воображаемый танец ускорился, и Эми увидела лицо незнакомого партнера. И… в шоке ахнула.

– ТАК, СТОП! ХВАТИТ! – произнес Клод, возвращая Эми из ее приятных размышлений в неприятную реальность.

Танец исчез, разоблаченный партнер – тоже. Клод встал и бросил на Алексиса взгляд, полный презрения.

– Счастье в иллюзии? – спросил он, тяжело дыша. Алексис вежливо приподнял брови. – Вы думаете, мы, такие наивные паксбрайтовские хомячки, ничего об этом не знаем?

Презрительные нотки в голосе Клода выдавали влияние Саймона, которое, очевидно, отразилось на каждом из них – и не только на нем .

Алексис выдержал паузу и спросил голосом, полным недоумения:

– О чем – об этом?

Клод опустил глаза на серые пластины в руках Эми и ответил:

– Это лициды.

– Вы обвиняете меня в том, что я продаю своим посетителям запрещенные наркотики? – спросил Алексис, искренне обидевшись. – Вы думаете, я работаю на таинственного Грезоносца?

– Да, так я и думаю! – горячо ответил Клод.

Эми молча смотрела в свое отражение на барной стойке. Ее воображение было занято лицом партнера по танцу. Ее тонкие пальцы слегка подрагивали. Она отдаленно, словно бы к ней это никоим образом не относилось, понимала, что Клод, скорее всего, прав в своих подозрениях, что бармен – не тот, за кого себя выдает, но почему-то осознание этого факта не заставляло ее поддерживать Клода.

Алексис протянул руку Эми, кивнув на пластины в ее руке. Не отрываясь от мутного отражения, Эми отдала ему пластины.