Михаил Левин - Фантазия в tempo rubato. Роман-трилогия о новейшем матриархате. Первая часть «Украденное время»

– Вот и умничка! А мы двадцатого и двадцать первого побудем в Милане, а потом в Верону. А там посмотрим… возможно съездим в Венецию на Рождество…

– В Венецию?

– Да… в Венецию… – чуть удивленно отвечала Лариса, чувствуя перемену в голосе Бориса. – Уверена, что ты там бывал, хоть и не рассказывал, я права?

– Да… Лар… бывал.

– И в Милане? И в Вероне? Катался на лыжах?

– Да… и на лыжах, тоже, – Нестеров отвечал неуклюже, скомкано.

– Я приеду, и мы поделимся ощущениями… ведь ты хочешь мне все рассказать? Я догадывалась о том, что ты ТАМ был, но не знала наверняка… только догадывалась. Северная Италия… одно из моих любимых мест в Европе.

– Конечно… Ларочка.

Борис вздохнул. Его тяжелый вздох смешался с рыком. Словно у льва, некогда дикого, но прирученного, сидящего на тумбе и жаждущего прыгнуть в горящий обруч.

Он действительно был там. Полгода назад, весной. В течение целых двух месяцев. Не отдыхал, не катался на лыжах, но скрывался.

Двадцатого декабря Виленкины улетели. Рейсом на Милан, в девять утра. Самолет взлетал, а Борис Нестеров, будучи уже в офисе, смотрел в окно, на декабрьское, утреннее, подернутое темно-голубой дымкой, небо и провожал. Мысленно он был там. В том самолете. С Ней и Ее мамой, которую рисовал только в воображении.

Заскучал. Неистово. Сразу, как только самолет поднялся в воздух. Стало труднее дышать. Он закурил, затянулся и почувствовал себя не важно. Закружилась голова. Борис не стал докуривать, бросил сигарету и попытался отвлечься. Кто-то позвонил.

Через три часа Лариса написала ему сообщение. Коротенькое, но такое ясное, солнечное. Сообщила о благополучном прилете.

Переписка между Россией и Италией наладилась. В том же режиме. Борис работал, поздравлял, встречался, всех поражал и писал. Писал Ларисе сам и отвечал на письма Ее. Писал эмоционально, вкладывая себя, все что знал и чувствовал в каждую букву, запятую, точку, многоточие…

Двадцать второго Виленкины прибыли в Верону. А еще через день, Лариса сообщила Нестерову о принятом решении все же на Рождество поехать в Венецию.

Однажды Нестеров написал: «Ларочка… вы уже там?»

«Да, Боренька, уже в Венеции. Вот только недавно приехали», – Она добавила смайлик.

«Лар… а где вы сейчас?»

«Площадь Рима… Борь… а где же еще… садимся в катер-такси…»

Нестерову стало нехорошо. Он отставил в сторону тарелку с куском мяса. Сделал глоток воды, смочив моментально высохшие губы и рот.

– Дядь… что случилось? Ты бледный…

Трое импозантных мужчин, вышедших на станции Санта-Лючия из поезда Милан-Венеция, почти синхронно, одели солнцезащитные очки.

Алексей Тихомиров, Сергей Статный и Максим Монин прибыли в Венецию из Милана. Еще сегодня утром их провожала апрельская Москва. Нагрянули эти щеголеватые господа с одной целью – найти Бориса Нестерова. Найти и договориться. Настоять на возвращении в Москву. На восстановлении отношений. Деловых, партнерских, дружеских наконец. На восстановлении общего дела.

Около трех недель назад в офисе банка в Мерзляковском переулке они крупно, размашисто поссорились. Отвесив друг другу взаимные оскорбления. Монин, который играл в ссоре «первую скрипку», назвал Бориса «наглым щенком».

Максим владел контрольным пакетом их общего банка. Борис имел в нем одиннадцать процентов и являлся младшим партнером. В структуре собственников страховой компании, промежуточных брокеров, консалтинговой фирмы, которые все без исключения имели расчетные счета в банке Макса, картина отличалась зеркально. Нестеров владел контрольным пакетом везде, а пресловутый Монин, вместе с Тихомировым и Статным, наоборот – пакетом блокирующим. Статный занимал должность заместителя правления банка, а Алексей – заместителя генерального директора страховой компании. Оба получали зарплату, как ведущие менеджеры. Оба получали доходы от бизнеса. Все вместе дружили, но Алексей тяготел к Нестерову и в работе, и по духу. Сергей Петрович Статный, самый старший из концессионеров по возрасту, Нестерова безмерно уважал, но держал нейтралитет. Монин же… в силу своего неуемного, напористого, беспринципного характера и маленького роста, слыл «Наполеоном». Он старался доминировать, подчинять, зарабатывать больше остальных и никогда и никому не доверял.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Промсырьеимпорт – внешнеэкономическое объединение, входящее в состав Министерства внешней торговли СССР, возглавляемое Ю. Л. Брежневым, сыном Л. И. Брежнева. В настоящее время, «Промсырьеимпорт» является Федеральным государственным унитарным предприятием (ФГУП), занимает по старому адресу единственный четвертый этаж, остальные этажи сдает в аренду.

Матвей Петрович Химиков – герой грустного рассказа Аркадия Аверченко «Страшный человек».

«Бишка» – биатлонная, мелкокалиберная винтовка БИ-7 (Биатлон-7), с патроном калибра 5,6 мм, выпускаемая в 1980-ых годах Ижевским заводом.

Ресторан «Киш-Миш» – московский ресторан-чайхона, один из первых кафе узбекской кухни, располагающийся по адресу: ул. Новый Арбат, 28. Ресторан, который любили посещать многие бизнесмены «девяностых» и «нулевых» для деловых переговоров и передачи наличных денег, взяток. Был взят под контроль ФСБ. В настоящее время закрыт.

Забрать бумаги – на коммерческом, конспиративном жаргоне фраза «забрать бумаги» означала обналичивание денежных средств.

ВеНсель – сленговый термин. Ценная бумага, являющаяся обычным векселем «обнального» банка и выдающаяся, как правило, на предъявителя.

Статья 159 УК РФ – статья о «Мошенничестве».

ДМС – Добровольное медицинское страхование.

НС – страхование от несчастного случая.

ФОТ – фонд оплаты труда.

Слип – документ, приложение к основному договору страхования.

«Zenith» – часы, швейцарского производства.

Cамсон Гамлетович Ленинградов – самец сетчатого жирафа, рожденный в 1993 году в ленинградском зоопарке, а затем, перевезенный в Москву. Стал своеобразным символом московского зоопарка. Очень добродушный и общительный жираф.