Оксана Д. - Путь с ветвью оливы

Я успела на работу. Приехала за час, чтобы разложить вещи и протрезветь после вчерашней водки (я выпила большую часть бутылки). Стала жевать оставленные на тумбе Розой мятные пластинки. Она на них кого угодно подсадит, но мне жалко тратить столько денег на какие-то штуки, которые жуешь пару минут (где-то внутри меня поаплодировал еврей).

Как же мне тяжело без нее. Без моей блондинки.

В последний раз ее видела три дня назад… Почему не звонит? Дома ли она? Мы живем вместе. Или жили? Простить ее нету никаких сил. Я никогда не думала, что увижу в ней блядь.

Спустя пару часов, когда я уже отвела пару уроков и меня от души задолбали шестиклассники со своими подростковыми недосказанностями и тайными влюбленностями, мой телефон требовательно запросил меня к себе.

Ощущение того, что это точно она у меня появилось сразу и мгновенно улетучилось, когда телефон предательски замолчал за пару секунд до того, как я успела ответить. Это звонила Роза.

Правда, я боялась, что она позовет меня к себе. Сегодня у меня в планах было добежать до дома, включить очередную пустышку называемую «комедийной мелодрамой» и залиться бутылкой коньяка, которая стояла на полке в нашем импровизированном баре и ждала лучшего часа. Увы, не во имя лучшего часа будет она испита. Я почему-от была уверена, что моей барышни дома точно не будет. Наверняка, она понимает, почему меня столько дней и ночей не было дома, иначе, если бы не понимала, трезвонила бы каждые полчаса и закатывала истерики со всхлипываниями и истошными криками, в которых я была бы абсолютным дерьмом, а она- паинькой.

Но стоило перезвонить моей соратнице в любовных проблемах, что я и сделала, закинув ноги на стол, откусывая яблоко, которое вчера успешно умыкнула из холодильника под потолок в прекрасной квартире. На другом конце провода гипер радостный голос почти прокричал:

– Вышла я такая за продуктами (я хмыкнула, потому что мы с ней изрядно опустошили запасы ее холодильника) и увидела под подъездом премилого рыжего кота. Как ты думаешь, мне его взять?

– Да, Роза, если ты не боишься, что твои обои поцарапают и нассут в тапки, то, конечно же, бери. Потому что, как говорится, дал Бог котейку, даст и лужайку.

– Спасибо, родная, – выпалила она и отключилась.

По-моему, ей не нужно было одобрение, чтобы взять кота. Ей просто хотелось поделиться с кем-то, что он есть.

День закончился очень быстро и мне пора было уже сваливать с надоевшей работы как можно быстрее, иначе я могу кому-нибудь вмазать. Не ребенку, нет, как вы могли такое подумать. Но ударить хочется, честно. Вот просто так, только потому, что я устала. Хотя более вероятным кажется тот расклад вещей, когда я замахиваюсь, а потом рука вместо удара прикладывается к зевающему рту и все. На этом вся моя агрессия заканчивается.

Сейчас мне нужно идти домой. Вернее, туда, что было раньше моим домом, то место, которое я считала своим домом – место, где мы с ней жили вместе.

Было лень идти. Мне было даже лень дышать. Если бы лень имела вес, то я была бы изрядной толстухой из-за нее. Хорошо, что не все наши вредные привычки (такие как например мало спать из-за (но не ради) треклятой работы) отображаются на нас не прямо, а лишь косвенно.

Выйдя на своей остановке (от школы еще нужно было ехать около сорока минут, в течении которых мой мозг находился в состоянии галлюцинации и отключки, представляя себе уютную кровать и маленького размера черную подушку), я заглянула в маленький магазинчик, чтобы купить себе кефир. Знаете, в наш XXI век удивительно среди развивающего мегаполиса в центре Европы (пусть только географического центра), где обилие новых и не очень гипермаркетов и супермаркетов перевалило за отметку в 50, найти кусочек из той страны, которую удачно развалили в декабре 1991 года краснознаменщики и их гребаная бюрократия и отсутствие продуктов на прилавках.

Несмотря на то что в этом магазине были продукты, антураж в нем остался чисто совковым: пол в ламинате, к которому прилипли жевачки еще лет 15 назад, если судить по тому цвету, которого они были (нас еще в школе заставляли во время дежурства их отдирать канцелярским ножом, и уже тогда меня посетила мысль, что детский и рабский труд могут прекрасно сочетаться, а взрослым за это еще ничего не будет); неаккуратные полки с товарами, которые выставлены чисто по-советски (мне сложно объяснить как именно, но вы, если хоть раз в жизни видели такое, точно меня поймете); и вишенкой на торте красного с серпом цвета являются продавщицы в синих передниках. О, если вы видели таких, то вам никогда не забыть такое зрелище. В движении рук, неповоротливости, жесткости взгляда и тоне, будто она королева, а вы плебей, и вы сказали ей всего лишь «добрый день, мэм», а не трехэтажное, такое привычное для японцев, и совсем непонятное для русского человека вежливое обращение и, вот, она снизошла до вас, простила вас за эту оплошность, дала вам право говорить с ней дальше, а она, так и быть, может и поможет вам, отрезав от докторской колбасы кусок граммов 350—400 (обязательно с перевесом в грамм 100—150 со словами «брать будете?»).

Купив кефир и пачку пельменей, я засеменила в сторону своего дома.

Около подъезда, на замерзшей лавке, сидели две бабушки, которым в этот зимний вечер не сиделось дома. Сегодня на повестке дня были новые истории, как из 107 квартиры Маринку побили, а Вася ушел от Людки из 135.

Быстро кивнув головой, я открыла дверь, приложив чип, и поспешила к лифту. Жила я на втором этаже, но сегодня не тот день, когда стоит геройствовать, подумалось мне.

Ключи завалились в дырку левого кармана, поэтому пришлось пару минут пошарить своими не такими уж и тонкими пальцами в этой самой дырке и все же найти их.

Я зашла. В квартире было темно, но на кухне горел свет. Значит, она дома. Мне не хотелось идти туда, так что скинув обувь, я направилась прямиком в зал, который находился в другой стороне от кухни. Дойдя до зала, не стала включать свет и просто плюхнулась в верхней одежде на диван и достала из ушей наушники, которые все это время по дороге от школы до дома играли что-то из американского рока 70-ых годов прошлого века.

Хм, какой-то шум и возня на кухне. И два голоса. Два голоса. Я удивилась и одновременно напряглась – она никогда никого к себе не приводила, потому что с первого дня посчитала нужным уведомить меня о том, что у нее нету друзей и ей никто не нужен кроме любимого человека. Даже родители. Вот так категорично и бескомпромиссно.

Стараясь не создавать шума, мои ноги понесли меня к закрытым дверям (очевидно, что они были закрыты, иначе бы она и еще один человек услышали звук ключа в замочной скважине, звук открывающейся двери и мои шаги).

Дверь на кухню зеркальная – со стороны прихожей видно все, что происходит в кухне, но зато изнутри вы видите только зеркало (как бы помогает меньше есть, думали мы, когда эту самую дверь заказывали в счет аренды за квартиру).