Оксана Д. - Путь с ветвью оливы

Но не это мне запомнилось. Этот снимок от миллиона других похожих снимков голодающих в Африке отличало то, что эти две девочки не хотели покоряться свой судьбе, не хотели голодать и не хотели, чтобы их горе фотографировали. Глубинная злость и несогласие с тем положением вещей, где они бедные африканские дети – вот что было в этом снимке особенного. Я никогда такого не видела и больше вряд ли увижу. Мой отец был прав – эта фотография является лучшей в его карьере.

И с тех пор у меня к живущим в нищете людям Африки особое отношение. Они нуждаются во мне и я должна им помочь. Вот тогда я и решила, что хочу поехать по волонтерской программе и помогать им всем, чем смогу.»

– Я рад, я безумно за тебя рад, – мои губы автоматически зашевелились вопреки тому несогласию, что сидело во мне ещё с того времени, когда она мне рассказала эту историю. Все потому, что я любил её и желал ей только счастья, а если для неё счастье в том, чтобы улететь на год в Африку и помогать обездоленным, то почему нет. Я готов был ждать этот год, так что слова, которые на автомате вылетели из моего рта, вдруг стали правдой.

Она обняла меня и поцеловала.

Весной я погрузился в учебу, потому что она уехала в конце февраля спустя две недели после того, как сообщила мне эту радостную для неё новость, а мне нужно было как-то забивать свою тоску по ней и навалившуюся на бесспорно крепкое сердце одиночество.

Когда Элизабет прощалась со мной в аэропорту, единственной ее просьбой было мой полный отказ от записывания случайных разговоров в блокнот. И я пообещал ей, что все обязательно выполню ее волю. А она в свою очередь сказала, что не будет причинять вред своему здоровью и каждую неделю будет мне отправлять письмо, в котором будет описывать каждый свой день по часам.

И вот она улетела, и я взялся за ее просьбу с энтузиазмом, потому что так мне казалось, что тогда я в ответных письмах имел полное право писать, что следую наказанию и по-прежнему сильно люблю. Так мне удалось убедить себя в том, что когда я прикладываю столько сил, она рядом.

Я перестал носить с собой блокнот и стал слушать аудиокниги, которые не уважала моя мама, но которые мне нравились куда больше чем любая музыка (уж так сложилось, что я не меломан).

Был апрель и мне пришлось ехать в университет на пару по психоанализу, а я терпеть не мог Фрейда с его болтовнёй о том, что все определяет наше бессознательное и в глубине души мы животные, его сексистские взгляды и умозрения, так что настроение было никудышное и мой выбор для прослушивания книгу «Одна как стебель сельдерея» итальянской писательницы Лучаны Литтиццетто, в которой она душевно и с иронией рассказывает о взаимоотношениях и каких-то бытовых вещах.

С закрытыми глазами меня клонило в сон, потому что вагон метро убаюкивал, и голова склонилась и стала двигаться в такт движению транспорта.

Я силой заставил разомкнуть глаза и слушать дальше, но никак не выходило сосредоточиться, так что пришлось достать наушники. Мне хотелось посидеть немного в тишине (относительно понятие в битком набитом вагоне).

Но мне не суждено было отдохнуть, как и попасть на пару в этот день – мои планы на сегодня резко изменились и все из-за того, что обсуждала парочка справа от меня.

– Тонни, ты не должен говорить о человеке такие вещи, когда знаешь его только из рассказов твоих друзей.

– Саша, я понимаю твоё стремление оправдать все и всех на этом свете – это всего лишь признак врожденной и весьма глупой доброты – но ты же не будешь отрицать то, что говорила эта Элизабет с психологического факультета не является нормальным и может, нет, просто обязано быть наказуемым.

– Она была пьяна. Вспомни, что говорил Пауль: это была вечеринка посвящённая дню рождения Карлоса. Все были пьяными вдрызг и решили поиграть в правда-действие. Так что я бы не относилась к этим пересказам серьезно, потому что мало ли что может сказать пьяный человек, – хмыкнула девушка с чёрными прямыми волосами и уставилась в экран своего телефона.

– Саша! – всплеснул руками смуглый парень лет 20, с острыми скулами и пухлыми губами, которые дрожали на тот момент от возмущения. – Это ненормально! Если бы её парень Дин узнал, что она сказала, вряд ли бы его это обрадовало.

Тут же сердце ушло в пятки после того, как его рот произнес мое имя, произнёс как-то протяжено и с надрывом, как может сказать только очень злой человек. На моем факультете не было пары с такими же имена как у нас и этот разговор точно касался нас. Да, разговор мог быть о паре с другого университета, но сердце так отчетливо екнуло, что я сразу понял, что имею к этому отношение. Даже если я был неправ, внутри меня все сжалось и забило, голова стала болеть и виски зажало в железные тиски.

– А что она такого сказал, напомни? Просто я что-то потеряла суть нашего разговора, – не отрывая головы от экрана смартфона, спросила девушка.

И ответ красивого метиса поразил меня.

Руки затряслись, из глаз покатилась слеза, соленая, горячая, будто прямой доставкой прибыла из печи, сердце стало жечь грудь и все тело покрылось мурашками.

Я не хотел слышать его, но продолжал в окаменении сидеть и слушать эти острые как лезвие бритвы, что наточили минутой ранее слова. Больно, мне было очень больно.

Когда спустя пять минут после того, как парочка замолчала и продолжила свой путь, уткнувшись каждый в своей телефон, я вышел из вагона, а моя левая рука полезла в карман за телефоном.

Стоя посреди платформы, в самом центре Нью-Йорка, когда локтями меня толкали невежды и люди в спешке, я искал билет в столицу Руанды – Кигали.

***

Я вернулся обратно домой, чтобы взять необходимые вещи для столь далекой поездки, деньги, которые откладывал на покупку нового компьютера, и книгу, чтобы чем-то занять свою голову во время перелета.

На это у меня ушло полчаса и я мчался в аэропорт, чтобы успеть на самолёт, который отлетал в 11:05 утра. Прямого рейса не было, поэтому впереди меня ждал перелёт в 12 часов через Атлантический океан в Катар, откуда я должен был совершить пересадку на самолёт в Найроби – столицу Кении, а после снова на самолете в сердце одной из самых бедных стран мира Бурунди – Бужумбура, откуда за полчаса мне предстояло совершить последний рывок и оказаться в Кигали, где и должна была быть моя девушка, которую я так боялся увидеть.

Усевшись поближе к окну, несмотря на то, что билет был куплен на место рядом, я достал свою электронную книгу и стал читать о той стране, куда летел.

Сначала мне это не удавалось, потому что как только мои глаза опускались на первую страницу, в голове тут же возникали мысли о том, что будет дальше, что делать вообще и есть ли где-то выход.