Александр Плоткин - Рассказы

Наконец супруге надоели попреки и побои, она подала в суд и посадила его по статье «Мелкое хулиганство». Через год он вернулся, как с курорта: загорелым, поджарым и мускулистым. Глаза, потерявшие муть, стали голубыми, как будто отсутствие свободы было его родной стихией.

– Ну, Миш, как будешь вести? – Для проформы спросила супруга.

– Так точно, Матрена Федоровна! – Отвечал муж голосом бравого моряка, вернувшегося из дальнего похода.

Теперь она, в свою очередь, прописала его, рассчитывая, что семейные позиции таким образом уравняются.

Но через месяц он снова помутнел, обрюзг и начал куражиться по ночам.

– Гавнюзя, – шипел он так, что было слышно через стенку. – Я думал, ты – русская народная женщина, а ты – блядь домодедовская!

– Хорошие люди помирают, – бормотала она у плиты, брызгая раскаленным маслом, – а эти живут, ничего им не делается.

Общительной и разговорчивой она становилась только на похоронах. Увидев в окно похоронную машину, она любила выйти во двор и жадно выспрашивала подробности о смерти незнакомого человека, поддакивая, кивая и приговаривая «царствие небесное, местечко райское».

Вскоре она развелась с ним и быстро получила отдельную комнату. К этому времени я уже жил один и целыми днями пропадал на работе. Без партнеров и публики он резко, не по-хорошему сдал, стал часами стоять неподвижным столбиком у подъезда. В завершение нашей совместной жизни он взорвал перину.

По дороге с работы у троллейбусной остановки я увидел, что в воздухе летает белый пух. Прохожие удивленно крутили головами. Пушинки летали и кружились, как снег. Возле домов пух лежал легкими сугробами. У нашего подъезда стояли три красные машины. Пожарники тянули брезентовый рукав. Пух летел из окна моей квартиры.

Лежа на кровати, сосед закурил и заснул. Сигарета упала и прожгла перину. Под кроватью стояли обросшие пылью бутылки с лаками, олифой, красками и скипидаром, которые сосед не вынимал все эти двадцать лет. Одна из бутылок взорвалась. От взрыва сосед проснулся, выбросил в окно горевшую перину и засыпал весь район пухом. Тушить пожарным было нечего. Сосед, cчастливый, бегал по двору в носках и смеялся.

Через день я застал в квартире трех похожих друг на друга незнакомых женщин одинакового маленького роста с одинаково напряженными лицами. Они сказали, что совершили с дядей Мишей родственный обмен. Одна из них была моя новая соседка. Она искала в Москве одинокого старика, готового за уход на старости обменять Москву на Подмосковье. Две другие женщины были ее мать и сестра.

– Познакомимся, – сказала новая соседка – Надежда, – и протянула мне короткую руку с ладонью-лопаткой.

Ей было приблизительно как и мне, лет тридцать пять. Это была маленькая женщина с широкими плечами, широко расставленными глазами и прямыми светлыми волосами, аккуратно расходившимися из макушки. Она носила высокие сапоги и топала ими, как солдат на параде. Такая походка и манеры подошли бы сотруднице милиции. Скорость, с которой она проделала обмен, также указывала на связь с органами правопорядка. Надежда подтвердила мои предположения, когда сказала:

– Я – научный сотрудник. Работаю на Петровке.

«Работать на Петровке» в Москве означало быть милиционером. Я решил, что она работает в каком-нибудь милицейском НИИ или лаборатории.

Использовала она свою комнату главным образом для любовных встреч. Стол, кровать и шкаф дяди Миши остались на своих местах.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.