Александр Михельман - Кто твой друг, Мири?

Наконец, волчара не выдержал, вырвался не без труда и бросился прочь, прихрамывая на все четыре ноги. Пёс рыкнул вслед для приличия, покачнулся, на прямых ногах подошёл к спутницам и лишь после этого рухнул.

Подружки всплеснули руками, Мири нагнулась, упала на тело защитника, обняла, разрыдалась, прижимая к груди. Вторая девочка, как более практичная и сообразительная, схватилась за телефон, позвонила-таки Алану. После вытащила платочек, разорвала его на полоски, принялась раны перевязывать.

Мальчик же примчался так быстро, как мог, вместе с ним была и Юстина, которая уже и сама пошла за девочками, когда поняла, что они долго не возвращаются. Её и догнал Алан, показав, в какую сторону идти.

Нести животное одной рукой не смог бы, но догадался прихватить с собой простыню. Все вместе затащили на неё собачку, теперь оставалось лишь медленно волочить к дому и молиться, чтобы пушистый герой не скончался.

Аркан притих, будто понимал, что происходит. У ворот больницы уже ждал Азарий Сайм. Как увидел, всплеснул руками, кинулся к воспитанникам, подхватил беднягу.

Хорошо, что с бинтами и лекарствами в больнице было всё в полном порядке, и никто не отказал в помощи, уж больно трогательно выглядел доблестный пёс.

– А вашему другу относительно повезло, – сторож покачал головой. – Столько крови, я уж думал, бедняге глотку изорвали или лапы перегрызли, но дырки не так и глубоки. Больше царапин, чем ран. Вы точно с волком встретились или просто со старой псиной с гнилыми зубами?

Честно говоря, девочки были так перепуганы, расстроены, что уже и не знали, кого видели и что, собственно говоря, произошло. Но их товарищ, как сын дровосека, успевший бросить взгляд на след, покачал головой.

– Очень странно, – Сайм почесал затылок, – впрочем, хорошо то, что хорошо заканчивается. Знаете, девочки. Не стоит вам больше вот так гулять, кто знает, ЧЕМ закончится?! И госпоже Пасс ни слова: накажет гарантированно и вас, и воспитательниц, да и мне достанется изрядно. Будем считать, ваш друг с кем-то подрался в лесу (тем более, так оно и было) и лишь мы знать будем, какой он доблестный герой.

Сима и Мира ухаживали за спасителем так, как могли при их болячках, а Аркан будто чувствовал их любовь и беспокойство, поправлялся невероятно быстро, раны зарастали на глазах, буквально, как на собаке. Не пройдёт и недели, как не останется даже шрамов, так уже было не раз. Подружки не знали, как подобное должно происходить, а Азарий предпочитал молчать, или кто-то заставил его держать рот на замке.

Юстина помогла девочкам принять ванну, отослав младшую помощницу, которая обычно этим занималась. Когда она собрала одежду, чтобы отправить её в стирку, Мири сказала:

– Симе стало плохо в лесу…

– Что же вы сразу не позвали меня или… Азария? – подняла на девочек испуганные глаза мадемуазель.

– Мне Злата помогла, – объяснила Сима. Она сидела на своей кровати такая раскрасневшаяся и довольная, что Юстина улыбнулась:

– Как же она помогла? Орешками угостила?

– Нет, цветочек принесла.

– Какой цветочек? – нахмурилась воспитательница.

– Голубенький, – в два голоса ответили девочки.

– Он в кармане моей курточки, – добавила Сима.

Быстро обшарив одежду, Юстина вынула стебелёк.

– Надо же… Это живокость высокая, – погладила бутоны. – Препараты из этого растения применяют при хирургических операциях в сочетании с наркозом, так как алкалоиды живокости обладают свойством блокировать концевой аппарат двигательных нервов и вызывать расслабление скелетной мускулатуры.

– Расслабление, – кивнула Мири, хотя не совсем поняла научные выражения, которые использовала Юстина.

– Но препарат вводят в вену, а как здесь помогло растение?

– Я… его понюхала, – пояснила Сима.

Мадмуазель недоверчиво покачала головой:

– Растение, конечно, оказывает обезболивающее действие, но не таким же способом! Вы, верно, что-то напутали. Просто Сима неловко повернулась, а потом повернулась, как надо.

– Наве-е-ерное-е-е-е-е, – протянули девочки, заговорщически перемигиваясь…

Тут в дверь постучали.

– Кто там? – спросила воспитательница.

– Мадемуазель Юстина, – послышался голос младшей воспитательницы Литты, юной девушки, проживающей в соседней деревушке. – Вас просит пройти в кабинет мсье попечитель.

– Сейчас, конечно, – мадмуазель Блэр заторопилась, на ходу оправила платье, пригладила волосы.

От своих служащих мсье Вайс, вполне естественно, ожидал расторопности, исполнительности и аккуратности. Лучше показать себя с лучшей стороны, а то легко могут отыскать и другую воспитательницу, поэтому кивнув девочкам, воспитательница вышла из комнаты.

Юстина вежливо постучала, дождалась разрешения и лишь после этого вошла, присела в книксене, опустила голову.

– Доброго дня, господин попечитель! Звали?

– Мсье Вайсу желательно узнать кое-что о некоей Миранде Чейз, – пояснила Ираида Пасс, – расскажите о прошлом этой девочки, во всех подробностях.

Воспитательница могла бы напомнить, что вся информация содержится в документах ребёнка, можно взять и прочитать, но предпочла промолчать. Если хотят услышать от неё – пожалуйста!

Причина, по которой попечитель заинтересовался воспитанницей, могла быть лишь одна и если угадала, судьба не сулила Мири ничего хорошего: выгонят на улицу, как нарушительницу правил и спокойствия. Никто не станет докапываться до истины, ведь именно девочка является источником неприятностей. Куда может податься несчастный больной ребёнок? Она не может пойти даже на самую грязную работу, только на улицу, просить милостыню, где, скорее всего, и погибнет, ведь и в этой среде надо иметь острые зубы.

– Чейз из бедной семьи, – начала Блэр, – мать воспитывала её одна и была честной и работящей женщиной. Увы, однажды бедняжка имела несчастье задержаться на работе, отправилась домой через парк и попала в лапы банды грабителей. Взять с Чейз было просто нечего, следователь предположил, что преступники как раз в это время делили награбленное, и женщина застала их, увидела нечто лишнее. Вот и убрали, как свидетельницу. Изнасиловали, избили, а после и вовсе добили ударом камня. Большинство бандитов поймали, кроме пятерых, включая и главаря. Последний, кстати, таинственная фигура, никто не знает ни имени его, ни даже лица. Несчастное же дитя, будто почувствовав, что с родительницей беда, сбежала из дома, отправилась искать мать и отыскала уже хладный труп в луже крови. От шока ребёнок почти лишилась возможности ходить и теперь кричит по ночам. Невинное, забитое создание, жертва злобы других детей.

– Почувствовала, значит, – мсье Вайс будто специально вытащил из рассказа то, что его интересовало больше всего.