Натали Стердам - Дети больших дорог. 1,5 года в пути, 32 страны, 100 городов

Настасью гостили веселые польские девочки, Катажина и Каролина. Шутки ради, мы говорили с ними по-русски, а они отвечали нам по-польски. Понимали мы примерно половину, особенно радуясь, когда в разговоре промелькивало слово «склеп», то есть «магазин». Сам же склеп на родственном славянском языке – это «трупная». Поделившись с девицами информацией о том, как зловеще для нас звучит предложение сходить в магазин, мы долго наслаждались их шокированными лицами.

Я остановилась у мексиканца Баку, который живет в Испании уже семь лет, и даже успел получить гражданство. Как и все мексиканцы, Баку любил острую пищу, и, что менее типично – русских женщин. Причем тяга к последним была настолько сильна, что жениться в свои сорок Баку намеревался только на русской. Настроен он был настолько серьезно, что в октябре собирался лететь в Питер искать супругу. Вкладки в его браузере пестрели брачными агентствами с фотографиями потенциальных невест. Разумеется, я поделилась с ним своими размышлениями на тему подобных знакомств, являющихся, на мой взгляд, еще более сомнительными, чем мой автостоп, но охоты у жениха не поубавилось. Насколько мне известно, та его поездка так и не увенчалась успехом, а через какое-то время он вернулся в Мексику.

Вечером накануне отъезда из Сарагосы Баку пригласил нас с Настасьей в колумбийский ресторан. Порядком устав от фастфуда, я соблазнилась супом. Тогда я еще не знала, что в Перу, Эквадоре и Колумбии еда – не еда без кинзы, а кинза – это единственное, что я не ем. Минут пятнадцать я развлекалась выуживанием из бульона мерзкой травы, которой, кажется, успело пропитаться все. Еще полчаса я пыталась запомнить, как сказать «кинза» по-английски и по-испански.

Электронные переводчики с русского на английский упорно предлагали «кориандр», что, конечно, далеко от истины, и правильный ответ я не знаю до сих пор. Зато с испанским проблем не возникло. «Кинза» по-испански – cilantro (силантро). Эта информация неоднократно спасала меня в латиноамериканских странах.

Из Сарагосы Настасья уехала вместе с Баку, так как по счастливой случайности ему тоже нужно было в Барселону. На свою дорогу я снова вышла одна. Мой путь вел во Францию. До границы я добралась относительно нормально, но вот пересечь ее без приключений не удалось – никто не останавливался более двух часов. Стоя у восьмикилометрового туннеля под холодным дождем, в какой-то момент я очень отчетливо представила себе ночь в спальном мешке все на той же набившей оскомину обочине. Несмотря на то, что на часах не было и полудня, настрой мой становился все мрачнее. Устав от бесплодного ожидания, разговорилась с французским пограничником, останавливающим фуры для проверки. Проникнувшись сочувствием к сумасшедшей русской, он сам начал спрашивать дальнобойщиков, куда они едут, и не против ли взять попутчицу. Таким образом, я оказалась в кабине с Руди, который и довез меня до Бордо, накормив по пути сэндвичами и морожеными. Руди знал пять языков, и был счастливым отцом трех дочерей, которых воспитывал один – жена сбежала из семьи к другому мужчине. Километров за пять до города он высадил меня на хайвэе и поехал дальше, в Бельгию. Я решила дойти до цивилизации пешком, однако табличку с надписью «Bordeaux» все равно проезжающим машинам показывала, хоть и шла при этом, не оглядываясь. Ровно через минуту остановилась машина. Здравствуй, Франция! Здравствуй, хороший автостоп и дружелюбные французы, провожающие от места до места, даже думая, что я англичанка.

Почти каждый, кого я встречала на своем пути, говорил мне, что я чокнутая, имея в виду путешествие автостопом без денег. Я, в общем, не спорила, но помогали мне такие же безумцы. Разве нормальный человек отпросится на пятнадцать минут с работы, чтобы передать незнакомой девочке ключи от своей квартиры, сообщить, что в холодильнике есть холодное пиво, и вернуться работать дальше? Да, именно так начался мой первый вечер во всемирно известной столице красного вина.

Моего гостеприимного хоста звали Кевин – имя, необычное для французов, но максимально офранцузенное благодаря ударению на последний слог. Он был типичным холостяком с прилагающейся в таких случаях по умолчанию захламленной квартирой, и ужасно напоминал Сержа Генсбура 25 25 Серж Генсбур – французский поэт, композитор, автор и исполнителей песен, актер, кинорежиссер и сценарист. Помимо прочего, знаменит своими романами с самыми красивыми женщинами эпохи, среди которых была даже Брижитт Бардо. . Когда я впервые озвучила это наблюдение, Кевин довольно улыбнулся и закурил очередную, кажется, тысячную по счету сигарету. Как и Генсбур, он курил столько, что у меня закралась мысль, будто вся табачная промышленность существует лишь благодаря ему. Насчет такого же количества женщин, как и у скандального артиста, сказать ничего не могу, но видела, какими влюбленными глазами он смотрел на свою знакомую француженку-фею с тонкими запястьями и огромными глазами. В то время как он искал путь к ее сердцу, я гуляла по городу.

В Бордо в те дни была такая осень, что кроме нее я не видела ничего. Первые дни октября на севере Франции запомнились теплыми и почти бессолнечными. Я давно заметила, что солнце делает города беспечнее. Отсутствие оного – уравновешеннее. Может быть, именно поэтому теплые страны редко могут похвастаться хорошей экономикой. Пока где-то рядом есть море, а кожа всегда пропитана солью, меньше всего хочется думать о выживании, больше всего хочется жить. Я думала об этом, сворачивая с мощеных улиц в парки, утопающие в зелени, наблюдая, как целуются при встрече французы (даже мужчины), сидя на набережной в наступающих сумерках. Никому не было дела до того, говорю я «excisez-moi» или «excuse me», никто не нарушал интимность моего свидания с городом.

Через несколько дней я была готова ехать в Париж. Так как жизнь почти ничему меня не учит, я снова оказалась на хайвэе, откуда меня сняли доброжелательные полицейские, которые же и довезли до ближайшей заправки. То ли сработали их пожелания доброй дороги, то ли я оказалась необыкновенно везучей, но 600 километров до французской столицы я преодолела за пять часов, и всего на двух машинах. Во второй машине ехал китаец Щу, который на протяжении всего пути громко визжал в трубку что-то по-китайски и абсолютно не говорил по-английски. Тогда-то ко мне и пришло понимание, что Париж – весьма интернациональный город. Первое впечатление оказалось верным: половину населения составляют черные мальчики и девочки, постепенно вытесняя из головы шаблонный образ типичного француза.

До места встречи с Ксавье, моим хостом в Париже, я добралась раньше назначенного времени. Когда же мы, наконец, познакомились лично, был уже вечер. Сидеть дома было равносильно преступлению, поэтому мы пошли… Правильно, прямиком к Эйфелевой башне. Не остановил нас ни накрапывающий дождь, ни темнота на улицах. Купив билет за 3,5 евро, мы принялись карабкаться на второй этаж. В процессе я пару раз чуть было не скатилась со скользких железных лестниц, однако энтузиазма у меня от этого не поубавилось. Те, кто к подобным авантюрам был не готов, платили 6,5 евро за право подняться на самый верх башни на лифте. Но когда я искала легкие пути? Помню ветер, за секунды растрепавший волосы, помню Марсово поле и огни ночного Парижа…