Талгат Галиуллин - Избранные произведения. Том 1. Саит Сакманов

После подробного объяснения Саит спросил:

– Не боишься?

– Моя бабушка говорила: «Волков бояться, в лес не ходить».

– Значит, бабушка научила тебя не бояться.

– Бабушку не троньте. Святая была…

– Ладно, я же любя.

Не пересчитывая, он достал из папки деньги. Молча протянул их парню, протянул словно мыло, для того, чтобы смыть с рук кровь. Затем добавил:

– Это аванс. А теперь в путь. Да хранит тебя Аллах и твоя бабка.

– Да ладно…

И вдруг Саит расхохотался.

– Остальное по завершении дела.

– Ладно, я испаряюсь.

– Ты не пропадай, а возвращайся победителем.

…Вот уже две недели Шуруп, словно телохранитель, сторожит дом Мансура. Только цель у него другая.

«Гад, всю самую паршивую работу на меня вешает. То ли уверен, что не подведу, то ли избавиться хочет. Кто знает, что он на самом деле думает. Важная птица, видать, этот Мансур. Говорят, и в Америке за это дело столько дают».

Пахан, конечно, много знает. Говорит: «У Мансура голова большая, как у быка. Целься в лоб. В ЧК, в подвалах КГБ всегда стреляли в лоб. И вот почему: человек быстро умирает, и в глазах не остаётся облика убийцы».

Отказаться от этого дела Шуруп не смог (всё-таки три тысячи долларов), но взялся без особого энтузиазма. А с таким настроением на дело лучше не ходить. Вот уже две недели сторожит старую иву, а ни к какому решению не пришёл.

Сначала не мог в душе зажечь огонь ненависти к Мансуру. Ну, допустим, он велел убить Фердинанда. Ну и что с того, что случилось-то? Земля как вращалась, так и вращается.

Пахан сказал, конечно, что он меня любил. На деле же Фердинанд никого не признавал, даже Пахана… Даром что он образованный, университет закончил, кандидат наук. В могиле они все равны: и с дипломом, и без. А мы пока что будем Регину любить…

В одном из окон показалась тень. Шуруп достал бинокль. Кто-то в цветастом платке смотрел на дорогу. Фигура стояла долго. Мать, ожидающая сына, пробудила в душе Шурупа злобу. Его охватила дрожь. «Богатых матери ждут. А меня мать бросила. Наверное, ублажает сейчас своего мужа».

И вот он уже ненавидит не только эту старушку, но и всех матерей, вместе взятых. Гнев его выплёскивается через край. «Ничего, скоро со всклокоченными волосами будешь рыдать над телом сына. Хватит, пожила, как сыр в масле каталась, будет».

Он был доволен своим состоянием. Страдания близких и родственников покойного ему доставляли несравненно большее удовольствие, чем холодное тело самого покойного.

Понятно, когда умирает больной человек. Даже осознавая приближающуюся кончину, родственники продолжают утешать, обнадёживать его, сами находят в этом утешение. От судьбы не уйдёшь. Бессмертных нет.

Ненависть к Мансуру, живущему с матерью, всё возрастала. Хотелось отомстить.

За эти две недели Шуруп многое узнал о своей жертве. Оказалось, что по понедельникам Мансур выходил ровно в 8.30. По-видимому, у них бывает планёрка. Стало быть, и надо запланировать на этот день, в остальные дни не маячить. Вот и собачка, выбегавшая по нужде уже дважды, принималась его облаивать. Во взгляде хозяйки собачки Шуруп особого тепла не заметил. Не надо бы тянуть…

В понедельник в 8.25 у подъезда сталинки остановились зелёные «Жигули». Из машины вышел широкоплечий, среднего роста коротконогий милиционер и прошёл в подъезд. Остановился, не доходя до площадки первого этажа, снял фуражку и стал рассматривать кокарду. Сверху спускалась старуха с маленькой собачкой. Собачка обнюхала милиционера, но лаять не стала.

Стояла тишина, минута которой равнялась вечности. Наконец, на третьем этаже открылась дверь, послышался разговор. На площадке второго этажа появился красивый мужчина в синем шевиотовом костюме. Он напоминал коммерсанта или, по крайней мере, аршин малчи из какого-нибудь турецкого или азербайджанского фильма. На ногах были остроносые лаковые туфли. Он был здесь хозяином.

Он равнодушно посмотрел на милиционера. Удивиться он не успел. Раздался выстрел. Огромное тело будто споткнулось, но не упало, руки судорожно вцепились в перила. Вторая пуля вошла в живот. А пистолет нырнул в карман галифе.

Дожидаться, пока тело рухнет, не было сил. Он опрометью бросился из подъезда. А что, если машины нет, а неубитый стодвадцатикилограммовый Мансур выйдет следом? Шурупа сковал страх. Бросило в дрожь. Машина стояла на месте. Но он всё равно был страшно на кого-то за что-то зол. Было дикое желание взвыть и избить кого-нибудь.

Водитель Ринат понял по болтающимся, как плети, рукам Шурупа, что дело сделано. Скрип шин, визг собаки – всё осталось позади.

Саит подъехал сегодня к дому Ахмадиши-бабая раньше, чем обычно. Вылезая из «Волги», бросил Замиру: «Жди меня в машине, долго не задержусь» – и, отворив маленькую калитку, прошёл во двор.

Зелёный «жигулёнок» стоял на своём месте. Шуруп сидел на скамейке рядом с каким-то темноволосым среднего роста парнем, пуская колечки дыма. Увидев Санта, оба встали и хотели было пройти за ним в дом, но он кивком разрешил войти только Шурупу.

– Здорово, джигит, – пожал ему руку Сайт, отчего-то избегая смотреть в глаза. – Дело сделано?

– Ещё спрашиваешь, – ответил с ухмылкой Шуруп.

– Ни в чём нельзя быть уверенным заранее. Говорят, что он в последнее время носил бронежилет. После того, как убили нашего Фердинанда…

– Так ведь бронежилет на лоб не натянешь. А первую пулю я отправил ему прямо в лоб, как ты мне велел.

Саит был неприятно удивлён тем, что Сунгат перешёл с ним на «ты». Кажется, парень принял малость для храбрости – держится слишком нагло и развязно. До этого дня он не позволял себе такой вольности. Обращаться к Сайту на «ты» разрешалось только Халилю и Ахмадише-бабаю на правах старых друзей. И те старались использовать личные местоимения очень осмотрительно, в зависимости от настроения хозяина.

Сайт, нахмурившись, сдержался. Уголками рта изобразил на лице улыбку.

– Ты бы лучше доложил о результатах.

– Ну, так говорю же, – ответил Шуруп тем же развязным тоном.

– Давай-ка рассказывай всё по порядку.

– Чего тут рассказывать? Дело обычное. Утром в полдевятого мы с Ринатом солидно так припарковались возле подъезда. Я в форме лейтенанта милиции вошёл в подъезд. Стою, жду. Вышел, гад, вовремя – минута в минуту. Я в него пальнул дважды. Один раз в лоб, как ты велел, второй – в живот.

Тут же, отклонившись от темы разговора, начал расхваливать немецкий пистолет:

– Ну, эти фрицы, умеют всё же оружие делать, скажу я тебе…

Саит слушал его, не перебивая. Он понимал, что парень пережил сильный стресс и ему необходимо выговориться. Наконец, воздав хвалу пистолету, своей меткости и храбрости, а также мастерству водителя, Сунгат умолк. Сайту ещё многое оставалось неясным. Не оставил ли Шуруп за собой следов?