Владимир Симаков - Все хотели мира. Пьесы

А н н а. Скажешь тоже! Сосед же мой…

А без власти мы как без крыши…

М у р а т о в. Ты же переметнулась к другой!

А н н а. Потому как она была ближе.

М у р а т о в. В твоем доме офицерье

Разгулялось, как в прошлые годы…

А н н а. Да, грешна: угостила зверье,

Хоть пирушка не по доходам.

М у р а т о в. Непонятно, с какого зла

Совершила ты шаг постыдный?

Ты врагов в свой дом приняла…

А н н а. А кто друг, кто враг – нам не видно.

И что делать? Дороже жизнь.

И не к месту твои упреки.

М у р а т о в. На три дня мы лишь разошлись…

А н н а. Мне откуда знать ваши сроки?

М у р а т о в. Суд твою причастность признал…

Приговор, правда, мягкий вынес:

Помогать семье обязал,

Чтоб виною своей казнилась.

А н н а. Суд неправый мне не указ.

Мне-то чем прикажешь кормиться?

Поограбили многих у нас —

Я должна со всеми делиться?

М у р а т о в. Вы ж соседи! Как ты могла?

Человек был схвачен средь ночи…

А н н а. Я не видела… я спала.

А кто видел это воочью?

И не надо винить меня —

Власть одну сменяет другая —

Без властей не живем ни дня,

Хотя все привычно ругаем

М у р а т о в. Да священник все подтвердит!

А н н а. А ему-то печаль какая?

Может, он и сдал Николая?

М у р а т о в. Только он-то тебя винит!

А н н а. И ты веришь в его поклеп?

Так на исповеди не у него я.

Вот уж поп – толоконный лоб…

Он соврет вам и не такое.

Подходит О. Владимир.

О. В л а д и м и р. Анну думаешь устыдить?

Так усилья твои впустую.

Бесполезно ее корить

Время тратишь ты вхолостую…

(Анне). Вижу, радостно лишь тебе

Умножать чьи-то беды и горе.

Всем пришедшим не по себе.

У тебя лишь одной во взоре

Ни стыда, ни раскаянья нет.

Но предательство Бог накажет

Через год или много лет

Только слово свое он скажет.

Будь покорна теперь судьбе,

И людей не вини – не надо.

Мой совет житейский тебе —

Не проси и не жди пощады.

М у р а т о в. Что ж, никто и не виноват?

О.В л а д и м и р. Есть у каждого оправданье.

Но при встрече отводят взгляд,

И на все вопросы – молчанье.

Мне бессмысленно спорить с тобой.

Ибо правда, увы, сурова.

Ты принять был обязан бой,

Ты же принял роль вестового.

Завязавшаяся стрельба

Ваших чоновцев насторожила б,

И успешной стала борьба,

Коль умножились ваши силы.

М у р а т о в. Лучше, если б я был убит?

Нам же уничтоженье грозило!

О. В л а д и м и р. Это ведал и Леонид —

Царь спартанский при Фермопилах.

М у р а т о в. Стародавние времена…

О. В л а д и м и р. Но пример остался нетленным…

М у р а т о в. По-иному ведется война

И оружием современным.

О. В л а д и м и р. Укрепляют примеры дух,

А забвение дух ослабляет.

М у р а т о в. Ты – воитель из нас из двух —

Твоя речь к тому и склоняет.

О. В л а д и м и р. Я военной науке чужд,

К ней и прочих я не неволю.

Но ты взялся за этот гуж,

Значит, выбрал сам свою долю.

А у ратных один завет:

Воевать, живота не жалея…

Лишь сраженья дают ответ,

Кто из нас для Бога милее.

Но, не выполнив ратный долг,

Ты послужишь дурным примером.

Для солдата – это упрек,

И позорище для офицера.

А н н а. Ты один среди нас святой!

О. В л а д и м и р. Я себя больше всех обвиняю:

Заглушен мой голос толпой,

Увещаньям моим не внимают.

Таковы повороты судьбы!

Перед нами грустная повесть.

Но стоящие здесь гробы

Не смущают ничью совесть.

М у р а т о в. Не возглавишь ли трибунал,

Чтоб меня обвинить как труса?

О. В л а д и м и р. На высокий сей пьедестал,

Вот те крест и слово – не рвусь я.

Мне не позволяет мой сан

Осуждать поступки людские…

Потому суди уже сам

Ты грехи свои и чужие…

Справедлив ли наш суд сплеча?

Для погибших нет воскрешенья.

Ну а тем, кто помог палачам,

Нет прощенья и искупленья.

Где бы каждого повеличать,

Пока их тела не остыли,

Мы готовы всех обвенчать

Во всеобщей братской могиле…

В мир иной распахнута дверь,

Кто придет к победному пиру?

После стольких людских потерь

Кто упьется победой Пирра?

Не хотим людей убеждать —

Все решаем бездумной силой.

И готовы только стрелять

И копать, и множить могилы…

М у р а т о в (Анне). Не Василий твой там лежит —

Среди прочих из эшелона?

А н н а. Как лежит? Где лежит? Убит?

М у р а т о в. Старшим был он в отряде ЧОНа…

Муратов отходит, Анна опускается на колени возле одного из гробов.

А н н а. Как же он-то сюда попал?

О. В л а д и м и р. Значит, он был послан с отрядом,

Но Муратов бросил вокзал,

И Василий попал в засаду…

(Отходит).

А н н а. Вот она, расплата за грех?

Неужели виновна одна я?

И теперь казниться за всех

До конца своих дней должна я?

Гробы закрывают и опускают в могилы.

М у р а т о в. Не хватает ни слез, ни слов,

Чтобы высказать наше горе —

Горе братьев, сирот и вдов,

Беззащитных в житейском море…

Мы не знаем многих имен

Тех, кого в ту ночь расстреляли

Из отвергнутых нами времен

Набежавшие волчьей стаей.

Нам приходится хоронить

Счастью общему преданных самых

И уже своими делами.

Их мечты в нашей жизни свершить

Сохранить удастся ли нам

В зыбкой памяти это мгновенье,

Передать грядущим векам

Наше к вечности прикосновенье?

У могилы остаются Соболевская, Сургучева, Котлова.

З а т е м н е н и е.

На экране – валун на берегу реки с надписью:

«Здесь, на берегу р. Оредеж в 1919 г. были расстреляны белогвардейцами Первый председатель Вырицкого Совета Соболевский Н. Н., комиссар просвещения этого Совета Сургучев В. Н. и 16 комсомольцев-чоновцев. Захоронены у станции Вырица».

«Вера в призраки свойственна всем

временам, всем народам, всем людям;

быть может, ни один человек не свободен от нее совершенно».

Шопенгауэр

Инсценировка по мотивам книги Г. А. Соломона «Среди красных вождей»

Действующие лица:

Красин Леонид Борисович, нарком внешней торговли

Соломон (Исецкий) Георгий Александрович, руководитель Российского торгпредства в Эстонии

Мария Николаевна, его жена

Литвинов Максим Максимович, дипломат, сменивший Гуковского и Соломона