Оксана Чурюканова - Музыка сердца

Пока художница рассказывала о своих картинах, Карло был неотступно занят тем, чтобы разгадать это обаятельное существо, он не слышал и половины того, что она рассказывала. Сначала он подумал, что ее основная черта ― естественность, потом решил, что жизнерадостность, и вдруг его осенило ― гордость! Гордость была в ее глазах, в посадке головы, в нежно очерченных губах, в маленьких руках с голубыми жилками, которые невозможно было представить с тяжелым мастихином или кистью. Роксана была радостной и непринужденной, женственной и нежной, по-мальчишески готовой на любую шалость, но гордость лежала в основе ее существа. Она была открытой, искренней и честной и ни в коем случае не безвольной игрушкой. Минутами в ней вспыхивали стальные искорки, она производила впечатление силы в ее самой изощренной форме. И Карло связывал образ Роксаны с представлением о серебряной струне или перламутровой раковине, таящей в себе жемчужину.

Карло сам не заметил, как подхватил ее манеру общения и заговорил с ней так же просто и легко:

– А откуда вы сами?

Роксана грустно улыбнулась:

– Я столько путешествую, что сама уже не знаю, откуда я…

– Но у вас есть родные? Где вы родились?

– Я уже давно живу одна. Родилась я в Польше, но родителей своих не знаю, меня воспитывал князь Любецкой, он дал мне образование и наследство, а с совершеннолетием ― и свободу.

– А кто учил вас рисовать?

– Один художник, расписывавший наши храмы. Сначала он учил меня писать иконы и святых, а когда этого оказалось недостаточно, я начала брать уроки живописи у Матейко, он был уже совсем старым. Я училась у природы, у старых мастеров, просто глядя на их работы. У нас тоже было большое собрание картин, мой опекун князь собирал их на протяжении всей жизни… Карло, мне не очень хочется вспоминать это время, ― Роксана резко встала и, схватив папку с этюдами, забросила ее в угол. ― Пойдем лучше на солнце пить кофе!

Смотря на нее, Карло заметил легчайший перламутровый отблеск на ее длинных темных ресницах, затем невольно перевел взгляд на брови, тоже темные, оказалось, что и в них есть этот перламутровый блеск, а в ее распущенных волосах он поблескивал уже совершенно ясно. Каждый раз, когда милая улыбка оживляла ее лицо, и вспыхивали удивительные двухцветные серо-зеленые глаза, они ослепляли его, рождая необъяснимое волнение.

Настроение Роксаны менялось так же быстро, как горная речка: она была то весела, то грустна, то задумчива, и по лицу ее невозможно было определить, чего ждать от нее в следующую секунду. Карло невольно любовался этими изменчивыми чертами, ловя себя на мысли, что ни оторвать взгляд, ни ожидать игры чувств в ее глазах он не может. И, наверное, теперь не сможет никогда. Роксане были совсем не свойственны жеманство и манерность, присущие многим аристократкам. Она не лукавила, не смущалась, а смотрела открыто и просто, лишь иногда, заметив его пристальный взгляд, отводила глаза. И ее обращение на ты звучало так естественно из ее уст, так подкупающе искренно, что трудно было утаить от этой чудной девушки свои мысли: с ней хотелось разговаривать бесконечно долго, обо всем на свете.

– И вы живете одна?

– Одна, ― Роксана улыбнулась в ответ. ― А почему это тебя удивляет?

– Здесь молодым девушкам не позволяют быть одним, до замужества они находятся в монастыре.

– Господи, какой ужас! Но это просто дикость! Или эти девушки столь легкомысленны, что невинность они могут сохранить только сидя под замком? ― Роксана рассмеялась. ― Карло, а ты тоже считаешь, что невесту надо прятать в монастыре? ― Она лукаво посмотрела ему прямо в глаза.

– Я не знаю, я никогда не думал об этом, ― ее вопросы сбивали его с толку, ― у меня никогда не было невесты и не может быть…, ― тень страдания метнулась по его безупречному в своей красоте лицу, но он быстро прогнал ее и вновь стал искать ее взгляда. ― Но я не об этом! Вам, наверное, одной тяжело, кто вам помогает, кто вас оберегает, кто сидит с вами, когда вы болеете?

Роксана подняла на него свои большие глаза, в которых заплескалась грусть, уголки ее губ дрогнули:

– Никто, ― с видимым усилием она улыбнулась и сказала: ― но я сама могу заработать себе на жизнь, и хороших людей на свете гораздо больше, чем дурных.

– И братьев или сестер у вас тоже нет…, ― Карло почувствовал жалость к этой маленькой и сильной художнице, вынужденной в одиночку справляться со всем в жизни. И ему стало стыдно за себя, за свою слабость и страхи, ведь у него был и брат, и многочисленные покровители, и обожающая его публика, а Роксана была одна на целом свете. Но, похоже, она была столь сильна, что могла справляться со всеми неприятностями, в том числе и с плохим настроением, вот и сейчас, она уже улыбалась, искренне и открыто.

– Ну, в этом тебе повезло больше! ― рассмеялась она, наливая в фарфоровые чашечки горячий кофе.

Карло в ответ тоже улыбнулся: незаметно ее настроение передалось ему:

– Вы зря считаете, что мне повезло, скажу я вам по секрету. Риккардо, мой старший брат, он просто невыносим! Он сочиняет для меня музыку и заставляет совершать в ней акробатические номера.

– В этом тебе нет равных! Он просто знает, на что ты способен, вот и все.

– Он обещает написать мне какую-то невообразимо красивую оперу, которая, по его словам, принесет грандиозный успех, но я жду этого вот уже который год, а оперы все нет и нет, и что-то подсказывает мне, что ее и вовсе никогда не будет.

– О чем же еще можно мечтать, когда вся Европа у твоих ног?

Он поморщился и ответил вопросом на вопрос.

– А о чем мечтаешь ты, милый мираж? ― спросил Карло, с тайным удовольствием глядя прямо в эти бездонные глаза, с такой прямотой смотревшие на него.

Любая другая девушка сначала бы немного подумала, потом выдала бы что-то типичное и скучное, к примеру: «Я мечтаю о неземной любви, о приключениях, о богатом муже и детях», но Роксана, не задумываясь, принялась рассказывать, как будто видела эту картину вживую. Глаза ее затуманились, уголки губ таинственно приподнялись:

– Я мечтаю о таком домике, как этот, чтобы из окон было видно море и корабли, чтобы виноград спускался прямо на террасу, по которой можно было ступать босиком, чтобы я была свободна…, ― она умолкла, тень грусти скользнула по ее лицу, но это длилось лишь мгновение. ― Еще я мечтаю о путешествиях, хочу увидеть пирамиды в Египте, слонов в Индии, покормить с рук северного оленя… Хочу вновь возвращаться в свой домик, ухаживать за цветами в саду и выращивать заморские овощи на грядках… Но не смотри на меня так, я понимаю, что это просто сумасшедший ответ!

– Это лучшие мечты, которые мне доверяли, ― Карло подошел к девушке и опустился рядом с ее креслом, его руки завладели маленькой ладошкой, и, перевернув ее, он стал нежно целовать каждый пальчик.