Ирина Никифорова - Копьево. Остров «Детство». Рассказы

Выйдя из ступора, она начала лихорадочно искать в недрах сумки свой телефон.

«Вот это дачник! Может, померещилось? Нет – он это. Что за ерунда? Он же на даче должен быть! Да ладно… мало ли… может, какие дела? Хотя… какие дела, ночь уже скоро…. А вдруг! А вдруг, я, правда, наивная, дальше своего носа не вижу?.. Вот ужас! Защищала еще, о доверии Ольге говорила. Вот она посмеется…»

Телефон упрямо прятался. «Да где же этот телефон? Неужели на работе забыла? Ну ладно! Погоди у меня! Сейчас до дома доберусь».

Она заскочила домой, и, не снимая туфель, прошла к бару и налила себе в бокал из первой попавшейся бутылки. Желудок обожгло, в голове зашумело.

«Что же делать? Возьму такси сейчас и на дачу – поймаю с поличным. „Лучше горькая правда“… хотя… какая дача? Нет его там. Не с ума же он сошел на нашу дачу кого-то возить».

Накатила, вдруг, такая обида, что стало трудно дышать. Мысли в голове путались, как мухи в липкой паутине.

«Неужели у него другая? Позорище какое! Правильно мама говорила: «Доверяй да проверяй, а ты, доча, слишком доверчивая». Может быть, и правда, в «розовых очках» живу? Ну, не умею я подглядывать, в телефоны лазить, в карманы… Как же жить-то теперь?…. Нет, не поеду я никуда. Приедет завтра – честно поговорим. Если что, я держать не буду – сразу подам на развод. Перед сыном-то как неудобно будет… и перед невесткой… скажут: «А еще учили уму-разуму, а сами…»

Из коридора раздались гудки телефона. Ольга сняла трубку и услышала недовольный голос мужа:

– Наконец-то! А где это ты интересно ходишь? Ночь на дворе! Звоню на «мобилу» – тишина, на «домашний» – трубку никто не снимает. На вечер тебя оставить нельзя, – начал он выговаривать сердито. – Как на дачу – так у тебя сразу «куча дел» дома, а как я уехал – так она где-то бегает допоздна. Я домой заехал – нету никого. Где жена – «гулена»? Сыну позвонил – и там нет.

– А чего заезжал-то?

– Сама мне утром – «надень новую куртку, надень»! А документы на машину в старой остались. Теперь еще штраф платить. Хорошо, что Мишки жена в город по делам ехала – подвезла да обратно с ней добрался.

– А чего она брюнетка-то? Она же рыжая была?

– Ты мне зубы не заговаривай! Причем тут брюнетка? Вас кто разберет? То вы рыжие, то блондинки, то зеленые… Я что, отслеживать должен?

Альбина выдохнула. Ей стало смешно.

– Ладно! Не ворчи! Конечно, это я виновата, что ты все забываешь, хотя… я тоже сегодня на работе «мобильник» забыла. Да к Ольге я заехала, давно не была.

– Понятно, – муж еще немного поворчал в трубку. – Ну, ладно. Спать пошел, устал сегодня, как собака. Завтра со мной поедешь. Нечего по гостям бегать допоздна. Все! Целую.

– Ладно. И я тебя.

Ольга положила трубку. Вновь раздался звонок. Звонил сын.

– Да дома я, дорогой. Не переживай! … Что со мной случится? Это отец навел панику. В гости к подруге зайти нельзя. Да-да… Спокойной ночи!

Она вернулась в комнату и плюхнулась в мягкое кресло.

«Ну, надо же! Смешно. Как я заревновала, разнервничалась, наслушалась Ольгу сегодня. В жизни, конечно, все бывает, но я такая, какая есть… пусть „розовые“, зато мои… Всё, сейчас почитаю перед сном… кстати, а где мои очки?…Вот ё, и их на работе забыла…».

«Меня учить не надо…». С этой сакраментальной фразы обычно начинал все разговоры сосед Веры Ивановны по даче.

Был он сухонький, сгорбленный, как осенний бобовый стручок. Кто-то рассказал ей, что перенес он почти десять операций. Глядя на него, можно было подумать: «И в чем душа держится?» Но душа держалась, и весьма крепко. Умный и цепкий взгляд из-под кустистых бровей горел необыкновенной жаждой жизни и интересом ко всему, что происходит вокруг. А «горючим» ему, видимо, служила невероятная вредность и въедливость. Сосед вечно интриговал, спорил, выяснял отношения и писал по инстанциям, потому многие предпочитали «обходить его за версту».

Между тем уважали за то, что, несмотря на «хвори», был он великим тружеником, и день-деньской сновал туда-сюда, как заведенный. За несколько лет он сумел выстроить на заброшенном когда – то участке большой дом, посадил огород, соорудил две кладовки. Дом ему, правда, построили какие-то мужички-«выпивохи», с которыми он после сделанной работы расплачивался обычно заготовленным за зиму самогоном, а вот на огороде он копался сам.

Вера Ивановна купила свою дачу рядом с ним и часто жалела о таком соседстве. Этой весной, появившись на даче, она увидела, что неугомонный сосед возвел забор из мощных столбов, с натянутой на них сеткой «рабицей». Это было бы неплохо, не прихвати он межу, которая отделяла их участки, и еще сантиметров пятнадцать ее территории. Она сначала огорчилась, а потом ей стало смешно.

«Ну, надо же! Понятно, что человек всегда стремится иметь больше и лучше. Такова его природа. Но в молодости это понятно и хорошо, а ему зачем? Одной ногой уже понятно где, а все туда же! Говорят, что ему уже больше семидесяти… а ему дом понадобился, огород, ладно бы для детей, внуков старался, но, похоже, что они у него вполне обеспеченные. Появляются редко, смотрят на него как на „блаженного“, но не спорят, помогают. Да… „чем бы дитя не тешилось!“ Занятный дедушка, однако! Ну, его! Не судиться же с ним, в самом деле».

И она промолчала. Николаша тоже спорить не стал, соседа он недолюбливал и побаивался.

Вообще-то эту дачу купили они с Николашей пару лет назад. Одна она не решилась бы, хоть и хотелось выбираться иногда из пыльного летнего города. Но не в палатку же? Возраст не тот, да и не с кем было. Было Вере Ивановне уже сорок с небольшим» хвостиком». В молодости не «срослось», а потом она на личную жизнь рукой махнула. То мама больная была, то сестра родила без мужа. Вера Ивановна помогала воспитывать племянника, была вполне довольна жизнью. А вот случилось, чего не ждала. Появился в ее жизни Николаша.

Он ушел от жены, жил с матерью, к ним на предприятие устроился водителем и обратил на Веру Ивановну свой «благосклонный взор». Она не обманывалась, что немаловажным ее достоинством была небольшая, но трехкомнатная квартира, в которой она жила одна. Хотя и хозяйка она неплохая, и не «уродина» какая, но, понимала она, именно квартира сделала ее в глазах Николаши очень даже привлекательной женщиной. Такое случалось уже раньше. Но тогда, понимая цену ухаживаниям, она их отметала, а в этот раз, все понимая, не стала возражать. Николаша быстро перебрался к ней, и они неплохо стали жить вместе.

Вообще, браки по расчету бывают очень крепкими. Страстей поменьше, а главное, почти нет иллюзий относительно друг друга, а, следовательно, меньше разочарований. Николаша выпивал только в праздники, любил порядок, сам готовил и неплохо. И, если честно, было странно и приятно ощущать себя «замужней дамой», хотя о загсе разговоров не было. Но это неважно, сейчас это даже модно, вполне в духе времени.