Ирина Никифорова - Копьево. Остров «Детство». Рассказы

Дачу предложил купить Николаша (продавал её недорого его знакомый за ненадобностью). Заплатила за домик она, но Николаша сразу же оговорил, что раз записали всё на него (так было удобнее и меньше волокиты), то деньги он ей частями будет возвращать на карточку с каждой «получки». И слово держал. Вере Ивановне казалось неудобным разводить какие-то счеты, раз они теперь «семья», но он был мужчиной, значит, знал лучше, как поступать.

Домик был небольшой, недостроенный, но место им понравилось, и два лета они трудились там, как «пчелки». Николаша достраивал дом, а Вера Ивановна наводила чистоту и занималась огородом. Это занятие ей понравилось. Особенно радовали её первые всходы, робко пробивающиеся на «белый свет». Она полюбила сажать кабачки, которые буйно разрастались лопухами, собирать смородину с огромного куста и искать какие-то необычные рецепты заготовок. А еще ей понравилось неспешно пить чай на маленькой веранде. Тюлевая белая занавеска колышется от свежего ветерка, солнце пригревает. Тишина, красота!

…Но прошлым летом все пошло «наперекосяк». У Николашиного сына начались проблемы. Вернее сказать, они у него и не заканчивались. Сын Вере Ивановне не нравился. Он регулярно заходил к отцу за деньгами, но дальше порога обычно не проходил, а молчаливо ждал в коридоре, пока отец суетливо доставал деньги из своих «схронов», оглядывал Веру Ивановну неприятным мутным взглядом и кривил в ухмылке рот.

Сын Николаши был женат, а в этом году вроде как ожидал «прибавления» в семействе. Николаша с ней обсуждать эти темы не любил, на свадьбу ходил один, звонил без конца бывшей жене, и из обрывков его разговоров стало понятно, что связаны нынешние проблемы сына с наркотиками.

В конце июня, Николаша, виновато пряча глаза, объявил Вере Ивановне, что, мол, поживет его сын на их даче. После лечения надо вырвать, мол, его из привычной среды, делом занять. Вера Ивановна так опешила, что не нашлась, что сказать. Было обидно, что все решалось без ее участия, жалко свой домик и огород, но было также понятно, что дети – это «святое». Сына Николаша очень любил, а кто поможет в трудной ситуации, как не отец?

– А поливать, полоть? – спросила она.

– Так я буду ездить, – ответил Николаша. – Не оставишь же его без присмотра? А ты можешь к сестре пока ездить помогать, раз она тоже дачу купила.

Вера Ивановна поплакала украдкой, но смирилась. И Николаша стал ездить на дачу один, иногда оставался там ночевать, а осенью ушел от нее совсем, с предприятия тоже уволился. Это её уже не удивило, но огорчило до крайности. Вроде ничего плохого она не сделала. Можно же было объясниться по-человечески, а не воровато увезти свои вещи, пока ее дома не было. Впрочем, он позвонил ей позже и деловито объяснил, что остатки денег за дачу он ей вернет при первой же возможности, а сейчас трат не меряно, потому что родился внук, и поспешно попрощался.

Вот так и исчез он из ее жизни, но Вера Ивановна долго сетовать не стала. Хорошо, что был, заботился, как умел, давал ощущение значимости, нужности. Все в жизни меняется! А деньги? Ну, что деньги? Не в них счастье. Может и вернет еще – надо людям верить.

…Этим летом Вера Ивановна стала ездить на дачу к сестре. Без огорода было уже «неуютно», да и племянник требовал присмотра, и вообще – вместе веселее.

В автобусе, везущем «садоводов-любителей» было многолюдно и душно, но Вера Ивановна успела занять местечко возле окна. На следующей остановке набилось еще больше народу, и вдруг, она услышала знакомый голос:

– Меня учить не надо, что мне делать.

В «переднюю» дверь автобуса втиснулся бывший сосед. Две сумки, связанные веревочкой были за его плечами, а за собой он волок испуганную собачонку в наморднике.

– Куда еще с собакой? – заверещала недовольная старушка в проходе, но он так грозно «зыркнул» на нее, что она мгновенно осеклась. Молодая девчонка подпрыгнула с места возле Веры Ивановны, и «сосед» плюхнулся рядом. Поставив сумки на пол и, пристроив собачонку под колени, он посмотрел на Веру, узнал и довольно улыбнулся.

– А, соседка! – сказал он вполне по-приятельски, хотя раньше разговоров они не водили, лишь здоровались при встрече. – На дачу? Решились-таки разборки навести?

– Нет! Что вы! Я к сестре! Она в дальнем садоводстве, в «Огоньках».

– Понятно, – разочарованно выдохнул он. – Другой «хомут» нашли… А зря вы, ей-богу! Вкалывали, вкалывали. Я же видел, сколько вы ворочали на участке, а вот здрасьте – попустились. И осталися не причём! … Жена – то у него, правда, тоже работящая, ниче плохого не скажу, уважительная. Вот ведь как бывает, сошлися снова. Теперь живут обое на даче, дом утеплили, даже кроликов завели. Они квартиру-то сыну отдали, невестку штоб с внуком вернуть. Тока надолго ли? Пропащий сынок – то. Срывается всё одно, а оне мечутся, штоб совсем «салазки не загнул». Ох уж эти наркоманы… Чего лечить? Сажать их и всё… или отстреливать…

Слушать это Вере Ивановне было неприятно, но что было делать? Она молчала.

– А чего же это вы, голуба? Судиться надо было! – переключился он на нее.

– Ну что вы, какие суды!

– А и ничего, ну и што, што на себя все записал. Умный! Хозяйство совместно вели? Вели. Свидетели имеются. Не отсудить, так нервы бы помотали, штоб в другой раз неповадно было. А вообще это глупость бабская, без росписи жить. Вот я внучке говорю, язык смозолил. Да кто теперь старших слушает? Обставят вот так, останется с носом. Обязанности вроде есть, а прав-то нету.

Вот уж эту тему обсуждать, да еще в набитом людьми автобусе, было немыслимо, поэтому Вере пришлось быстро перевести разговор в другое русло.

– А вы-то как?

– Строюся помаленьку. Вот на собрании выбрали казначеем, – горделиво сказал он. – Поднял вопрос, куда взносы уходят. Собрали осенью, а дорогу не отсыпали. Пришлось разбираться. Теперь ни копейки не утащут! И всем удобно… я же на месте все время… Щас вот собаку завел. Не шибко злая, но пошумит, ежли что, – кивнул он на собачонку, уткнувшуюся в его несоразмерно большие узловатые натруженные руки, сложенные на коленях.

За поворотом показалась остановка. Сосед стал пристраивать свои сумки.

– Нет, зря вы попустились! Со мной так поступи, так я бы… сжег эту дачу к такой матери! Пущай бы новую строил. Но вы добренькая, все сглотнули, а иногда надо и зубы показывать. Если надумаете все же, я в суд свидетелем приду.

«Надо же! Заступник нашелся! Этот бы точно сжег! Старая закалка. А, вообще, молодец! Труженик… уж сколько всего пережил… и ничего… не сдается».

– Ну, прощевайте, – сказал сосед и, дернув собачонку, энергично стал пробиваться к выходу.

– Всего вам доброго, удачи вам! – тепло попрощалась с ним Вера.

Автобус бодро «попылил» дальше по дороге. Она задумалась: