Александр Ковалев - Так бывает. Юмористическая проза

Сейчас приедет Симкин и начнется… Опять пьяный! Пиши объ-яснительную!

Он сел за стол. Вырвал из ученической тетради листок в кле-точку. Написал «Объяснительная».

«Я, Ржевский …, заступил на дежурство в соответствии с гра-фиком дежурств. В помещении было прохладно, я прилег на ди-ван, накрылся полушубком и не заметил, как уснул…».

В помещение зашел Данилов, начальник смены телевизион-щиков.

– Юра, что с тобой?

– Ничего! Начальник узла звонил!

– Кто-о-о-о-о? Чего он тебе звонил? Сколько работаю, он и нам-то никогда не звонил. Ну, и что ему от тебя было надо?

– Не знаю! Я ляпнул ему «доброе утро»! Выслужиться захотел, идиот! Сейчас приедут снимать меня с дежурства.

Данилов расхохотался:

– Да он просто по ошибке попал на тебя. – Как по ошибке?

– Очень просто! Звонил нашему начальнику, а попал на тебя. У него 22—56, а у тебя 22—65. Принял стопку на грудь в честь празд-ника, вот и ошибся! Он ведь тоже человек.

– Е-мое! Так это я сам себя под раздачу подвел! Выслужился на свою голову!

За окном мелькнул свет фар приближающейся машины. Потом послышался топот ног. В общий коридорчик ввалились начальник Ржевского Симкин и его сменщик, Коля, которого он только что сменил.

– Доброе утро! – язвительно поздоровался Симкин. – Имею поручение Главного инженера составить акт, что ты пьяный и снять тебя с дежурства. Коля отстоит вместо тебя.

Ржевский опешил:

– Да ты и сам вроде бы поддатый. – Ну и что, я выходной!

– Да и Коля, смотрю, уже успел пригубить. Выходит, мы будем составлять акт так: «Мы, нижеподписавшиеся, будучи не совсем трезвыми, составили настоящий акт в том, что Ржевский тоже не трезв». Так?

Данилов опять расхохотался.

– Черт с вами! – сдался Симкин.

– Мотайте отсюда оба. Я сам ОТСТОЮ! А с тобой завтра будем разбираться. Пиши объяснительную.

– Я уже написал! Могу дать почитать перед сном.

Когда звук отъезжающей машины стих, Симкин выключил свет, лег на диван, накрылся полушубком и не заметил, как уснул.

Носков чудил. Проходя мимо магазина «Политическая книга», он забрел в отдел подписных изданий. В полной тишине и полумраке за столом сидела пожилая женщина в очках, академической внешности. Вскинув вопросительный взгляд на Носкова, она спросила:

– Что хотите, молодой человек?

– Хочу оформить подписку на пятое издание Владимира Ильича Ленина.

– Похвально, молодой человек, особенно накануне двадцать пятого съезда КПСС. Присаживайтесь, пожалуйста!

Редкий случай! Неужели молодежь начала интересоваться классиками марксизма?

– Несколько вопросов. Учитесь, работаете? – Студент института связи. Пятый курс.

– Очень хорошо! Живете где? – В общежитии номер два.

– Паспорт с собой? – Конечно!

Формальности не заняли много времени.

– Вы знаете, я могу вас обрадовать! После оформления подписки вы сразу можете забрать двадцать четыре тома, вышедших из печати, а остальные тридцать один в течение полугода. Вас устраивает?

«Эх, если бы так легко можно было подписаться на Большую советскую энциклопедию, или на Марка Твена, или на Вальтера Скотта!» – пронеслось в голове Носкова.

– Да, да, конечно, устраивает. Как раз закончу институт с полным собранием сочинений.

Хватило бы денег. Ведь он не рассчитывал сразу отгрузить двадцать четыре тома. Но когда узнал суммарную стоимость покупки, очень обрадовался. Это оказалось по карману. Политическая литература была доступной для всех слоев населения и студентов в том числе.

Женщина академической внешности помогла ему упаковать книги и он, довольный собой, двинулся в сторону общежития, сгибаясь под тяжестью двух упаковок книг.

Комната была на четверых. Из мебели кроме кроватей в ней стоял стол и книжный шкаф из трех полок, которые были завалены газетами, журналами, учебниками, методичками, кружками с остатками чая и засохшим хлебом, который поедался ночью и оттого казался необыкновенно вкусным.

Носков освободил верхние полки и аккуратно выложил книги на них. Прикинув, он понял, что все пятое издание не войдет в один шкаф. Надо что-то придумать.

Взяв один томик в руки, он с большим удовольствием отметил приятный запах, исходящий от новой книги, и качество печати. Каждый томик был упакован в коробочку из картона, в которую он вставлялся, как ящичек в пенал. Страницы были местами склеены, как это бывает у всех новых книг. Торец был обработан краской под золото. Корочка была сверхтвердая, бумага ослепительно белая. Это был шедевр полиграфии, который приятно было держать в руках. «Жаль, что такие книги не читают, а только конспектируют», – подумал он.

За последующие три месяца Носков получил еще десять томов и, таким образом занял ими все полки. Соседи по комнате сердились на Носкова за то, что он тихой сапой захватил весь шкаф, но молча-ли. Уж очень красиво он смотрелся, упакованный подписным из-данием, да и сама комната приобрела совершенно необычный вид.

К этому времени ему удалось подкараулить момент, когда в холле их этажа складировали старую мебель, и он утащил к себе в комнату еще один видавший виды книжный шкаф, который решил проблему.

К Носкову зачастили однокурсники с просьбами дать нужный томик для конспектирования, чтобы не терять время на поход в библиотеку. Иногда он шел навстречу, но на руки книги никому не выдавал. Зачастую два, а то и три человека сидели в их комнате и «скрипели перьями». Это тоже не могло нравиться «сокамерникам», но и это они терпели. Не хотели связываться с Носковым, зная его вздорность и непредсказуемость.

Беда пришла, откуда Носков ее не ждал! По общежитию про-катилась волна слухов. Завтра комиссия по проверке чистоты и содержания комнат! Надо отметить, что комиссии эти, воз-главляемые комендантом, были более чем представительными и с самым широким спектром полномочий. Вплоть до выселения, а иногда и того хуже.

Время и дата держались в секрете, но в этот раз всем успели сообщить, что комиссия нагрянет неожиданно, в понедельник двадцать второго числа в 14—00 по Гринвичу.

Все панически боялись коменданта, а уж возглавляемой им ко-миссии – тем более. Все, кроме Носкова.

Комендантом был отставной военный в возрасте за шестьдесят. Мужик хамоватый, недалекий, попивающий, но с болезненным самолюбием и жаждой власти.

Костяшками пальцев стукнули в дверь и, не дожидаясь при-глашения войти, в комнату ввалилась комиссия, часть которой не уместилась в ней и осталась на пороге.

Из жильцов в комнате находилось двое: Носков и Емельянов, который вскочил с койки и вытянулся. Носков остался сидеть на кровати.