Лариса Джейкман - У каждого свой крест

Первый месяц Элла управлялось с сыном сама, но потом заявила, что пора искать няню. Забот становится все больше и больше, и еду надо готовить тщательно, и стирать, и гладить. Ей нужна помощница.

Тут молодая мать вспомнила, что у ее прежней приятельницы мама только что вышла на пенсию. Приятельница звонила ей и жаловалась на то, что мама остается совсем одна. Они с мужем собираются переезжать в Прибалтику, так как муж у нее эстонец, и ему неожиданно подвернулась там хорошая работа. А мама в Эстонию не хочет, и это выливается в большую проблему.

Мама приятельницы всю жизнь проработала школьным врачом, так что кандидатура как раз подходящая. О своей маме Элла, правда, тоже подумала, но она прекрасно понимала, что одна мама не приедет, а с отцом вдвоем их не разместить. Слишком много народу в доме – не очень удобная вещь. Пусть уж лучше чужой человек, которого всегда можно отправить к себе, если что не так, к тому же не будет ни нотаций, ни нравоучений.

Посоветовавшись с мужем, Элла позвонила Галине Федоровне, одинокой пенсионерке. Та ответила приветливо, и, казалось, очень обрадовалась звонку. Элла вкратце обрисовала ей суть дела, и женщина обещала зайти к ним в ближайший выходной. Оказывается, ее дочь, приятельница Эллы, уже уехала с мужем в Эстонию, и Галина Федоровна очень скучала, оставшись в этом городе совсем одна.

Няня пришлась по душе Элле и Виктору. Приятная женщина, она выглядела очень опрятно и имела хорошие манеры в разговоре, во время еды и к тому же сразу же с душой отнеслась к маленькому полугодовалому Павлику. Она взяла его на руки и удобно приложила к себе, поддерживая головку. Элла заметила бережное прикосновение Галины Федоровны к ребенку и осталась довольна. Теперь у нее опять было много свободного времени, так как Галина Федоровна буквально не покидала их дом, ухаживая за мальчиком, а заодно и за его родителями.

Она делала по дому все, готовила, убирала, стирала и гладила. И как-то успевала все это к великому удивлению нерадивой Эллы.

***

Когда Павлику исполнилось девять месяцев, Эллочка засобиралась на работу. Но перед этим ей захотелось непременно съездить в Москву.

– Я так давно не видела Машу. Надо же мне похвастаться перед ней тем, что я тоже мама. У нас теперь еще больше общего, не можем же мы все обсуждать по телефону, надо и опытом обменяться, и посоветоваться друг с другом. К тому же сейчас ее муж на съемках, и Маша одна. Я поеду!

Виктор Леонидович не перечил. За ребенка он был спокоен. Галина Федоровна справлялась со своими обязанностями как нельзя лучше, к тому же она тоже была не против Эллочкиного отъезда, не возражала остаться с малышом одна. Поэтому Элла ясным майским утром улетела в Москву, недельки на две, как она сама запланировала. Виктор Леонидович проводил ее в аэропорт и сказал, что будет очень скучать.

Он звонил жене почти каждый день, и ему было приятно слышать ее радостный голос. Но в этот вечер случилась беда. Виктор Леонидович пришел с работы, вкусно поел, и пока Галина Федоровна прибиралась на кухне, он забавлялся с сынишкой. Малыш радостно ползал, играл разбросанными по полу игрушками, хохотал и доставлял отцу массу удовольствия, как вдруг резко зазвонил телефон. Виктор Леонидович почувствовал тревогу. Что-то насторожило его. Наверное то, что звонок был явно междугородний, а Элла сама ему никогда не звонила.

– Виктор Леонидович? Это Маша, здравствуйте, – услышал он взволнованный голос и не на шутку испугался. – Я вам хочу сказать, что вы должны срочно приехать в Москву. Элла в больнице.

– Что?! Как в больнице? Что случилось, боже мой? – буквально выкрикнул он, а в голове его пронеслись названия всевозможных внезапных болезней: аппендицит, воспаление легких, перелом конечностей и тому подобное.

Но Маша категорически отказалась сообщать ему, что случилось с Эллой, сославшись на то, что это не телефонный разговор.

– Вы должны приехать немедленно. Все страшное уже позади, но Элле нужна ваша помощь и поддержка.

Понятно, что после такого заявления Виктор Леонидович немедленно отправился в аэропорт, благо он еще успевал на последний рейс.

Москва встретила его неприветливо, промозглым ночным дождем и зябким холодом, который пробирал до мозга костей. К Маше Виктор прибыл уже в третьем часу ночи, но она его ждала. На кухне мягко горела лампа дневного света, было тепло и пахло свежезаваренным кофе. Виктора трясло, как в лихорадке. Он посмотрел на Машино бледное лицо и понял, что дела плохи.

Она тем не менее усадила его в удобное кресло, примостившееся в углу огромной кухни, подала кофе, бутерброды и села напротив.

– Вы только не переживайте, я не буду от вас ничего скрывать. С Эллой случилась беда.

– Что, говорите же наконец! Она жива?!

– Ее изнасиловали вчера. Изнасиловали очень грубо, но физически она не очень пострадала. Я имею в виду, что ни зашивать ее сильно не пришлось, ни… ну в общем, ничего такого. Но конечно, стресс. Она в глубокой депрессии, постоянно плачет, вас зовет. Я не могу с ней много времени проводить из-за малыша. Я сейчас одна, поэтому…

– Ладно не продолжайте. Это мне понятно. Как это случилось, Маша? Где?

– Я толком ничего не знаю, этим занимается милиция. Случилось это днем. Она пошла по магазинам, целый день ее не было, а потом вечером мне позвонили из больницы и сообщили. Элла мне ничего не рассказывала, только плакала, но с ней беседовал милиционер, 240 отделение, можете завтра туда обратиться. Полковник Журавлев, вот у меня записан его телефон.

Маша протянула Виктору Леонидовичу клочок бумаги с телефоном, и он понял, что его спокойная и счастливая жизнь на этом закончилась.

Ранним промозглым утром Виктор Леонидович уже сидел в приемной больницы и настаивал на свидании с женой. Ему отказали, объяснив, что это неприемные часы, пациентка еще спит, а когда проснется, ей будут делать процедуры, потом завтрак, потом обход врачей, а вот потом уже можно будет ее навестить.

Виктор Леонидович был в отчаянии. Ехать в двести сороковое отделение милиции ему совсем не хотелось, он понимал, что там его ничем не обрадуют, да и вообще они вряд ли кого-нибудь найдут, если вообще будут искать. Он хотел все узнать от Эллы, а потом уже решить, как действовать в зависимости от обстоятельств.

В палату к жене его пустили только после десяти утра, и он буквально ворвался туда, так как его терпение было уже на исходе. Элла лежала на высокой кровати у окна, и вид у нее был плачевный. Увидев мужа, несчастная женщина заплакала в голос, и он едва успел подхватить ее, она рванулась ему навстречу и чуть было не упала с кровати.

– Элла, девочка моя! Осторожнее, приляг, не вставай, – говорил ей тронутый до глубины души Виктор, и сердце его буквально разрывалось на части от жалости и сострадания.