Виктор Балдоржиев - Заклинание оборотня. Рассказы

Спрятав коня в тайге, Жаргал вскарабкался на высокую коричневатую скалу, выдвигавшуюся в степь, и просидел там целый день. Гепеушники и милиционеры кружили по степи, обшаривали стоянки, юрты, в тайгу не углублялись. Последние лучи солнца на миг зацепились за иглы лиственниц и, вспыхнув, погасли. Жаргал заторопился и направил коня узкой таежной тропинкой. Стало влажно и ветрено, по небу плыли, клубясь, тяжелые тучи.

В землянке было тепло и сухо. Жаргалма все поняла по его взгляду и ни о чем не спрашивала. Они быстро вынесли два казачьих седла, стали собирать вещи. Разговаривали мало, только по делу. Зачем говорить без дела и о непонятном? О чувствах молчали. Все было понятно и так. Жаргалма подумала и одела свой лучший тэрлик-халат, крытый плотным зеленым шелком с квадратными узорами. Голову повязала синим платком с бахромой. Жаргал одобрительно кивнул и достал из мешка свой синий тэрлик и красный кушак.

В густой августовской темноте они заседлали коней, навьючили на разжиревшего высокого гнедого пожитки, тронулись в путь по мокрым холодным камням и травам. В проемах туч подрагивали крупные малиновые звезды, было зябко. Жаргал уверенно направил маленький караван к аймачному центру. Никто даже не подумает, что Батын Жаргал свободно разгуливает по степи! Жаргалма, придерживая дробовик, молча ехала за ним, как будто крепкий и незримый канат связывал их и коней. Она видела в сумраке навершие его буденовки и смутно радовалась, что они снова будут жить вместе, далеко от людей. Жаргал сказал, что с ними жить нельзя. Не потому, что за свою тридцатилетнюю жизнь убил трех человек, просто он твердо и навсегда знал – жить с ними нельзя! Он не понимал почему они мучаются, чего хотят и почему жадничают, когда небо и земля дали человеку все. Она верила ему, как и десять лет назад, когда впервые увидела его…

Десять лет назад сын богача Сандана, Бухо, насиловавший безнаказанно батрачек и прозванный Хорхой-Борбоем, тщедушный урод со змеиной головой и черными точечками глаз, гулял по степи с такими же, как и он, удальцами. Ватага нагрянула, когда Жаргалма пасла овец. Она шарахнулась, как испуганная косуля от одичавших собак, но кто-то стегнул ее кнутом, кто-то рвал тэрлик. Отвратительные запахи и липки руки душили ее. Мир отодвинулся в больном тумане, и над ней нависла омерзительная рожа похотливо хрипевшего Хорхой-Борбоя, сердце резал хохот пьяных парней. Но вдруг насильник дико завизжал и вскочил на ноги со спущенными штанами. Ватага разбегалась по степи: разбойников настигал верткий и гибкий парень на саврасом жеребце. Он вертелся в седле, поднимал коня на дыбы и разъяренно, жгуче, хлестал этих трусливых и злобных собак витой плеткой.

– Ловите его! – вопил Хорхой-Борбо, подтягивая штаны; на его обритой голове вспухал багровый рубец.

Дураковатый бугай успел схватить за ногу молодца и выдернуть из седла. Но тот стремительным хорьком перевернулся в травах и, прыгнув вперед, мгновенно воткнул узкий нож в жирную ляжку бугая. Никто не успел опомниться, как дико взревел Хорхой-Борбо – хорек развалил ему острым ножом задницу. Трава повсюду была залита кровью. Насильники отхлынули. Парень, хищно пригнувшись и крепко сжимая нож, неумолимо и молча надвигался на ватагу. В белой полыни и ковылях валялись кушаки, катались и стонали бугай и Хорхой-Борбо. Жаргалма куталась в разорванный тэрлик и широко раскрытыми глазами смотрела на парня.

– Пощади, Будун Хузун! – вдруг промолвил осипшим голосом один из насильников в расстегнутом коричневом халате.

– Убирайтесь, подонки! – прошептал Будун Хузун. Неутолимая ненависть была в этих звуках. – Убирайтесь! Еще раз попадетесь – убью!

Жаргалма не слышала стонов, возни и топота копыт. Она видела только заступника. Как он ловко вскакивает в седло, его сверкающую и белозубую улыбку на матово-смуглом лице.

– Как тебя зовут? – ласково спросил он с высоты коня.

– Жаргалма, – прошептала она, вставая навстречу парню.

– А, дочь тибетского ламы. Не обижайся… А я – Жаргал. Значит, счастливые мы, Жаргалма!

Жаргал ускакал, Жаргалма не обиделась. Говорили, что ее мать, покойная Соелма, жила с тибетским ламой, который, намучившись с местными жирными ламами, покинул их и дацан. Жаргалма не видела отца, говорили, что он ушел в Тибет.

Жаргал! Черноголовый, маленького роста, в солдатской гимнастерке, перетянутой кожаным ремнем, голова туго стянута сложенным в ленту красным платком. У него гладкая и блестящая на скулах кожа, узкое лицо с тонкими чертами, будто нарисованными тончайшей китайской кисточкой, нос хищный, с едва заметной горбинкой, черные любопытные глаза и темно-малиновые губы! Но он не был злым!

Она ждала Жаргала и смотрела теперь на мир другими глазами. Люди разные, как трава, деревья, животные. Но люди обманывали и мучили друг друга, они не защищали ни себя, ни других. Они все врали. Жаргал – совсем другой! Он появился у них на стоянке через год на том же саврасом жеребце. Легкий румянец тлел и готов был вспыхнуть под тонкой загорелой кожей на овальном и смуглом лице Жаргалмы, крыльями ласточки вздымались брови, большие и карие глаза вспыхивали искорками, спелые и припухлые губы мгновенно высыхали, когда она смотрела на Жаргала. Казалось, что все слышат, как бьется ее сердце.

Имя ее журчало, как родничок – Жаргалма! Жила она в старенькой юрте с бабушкой, которая встретила Жаргала неласково. Ведь он был сыном богача Баян-Бато, часто ездил в большой город, дружил с русскими, слыл знаменитым охотником и драчуном. Но все брошенные людьми – сироты, старики и старухи – знали, что Баян-Бато и его сын всегда помогут. Жаргал с малых лет пас табуны, обучал диких коней, ухаживал за скотом, помогал батракам и батрачкам. И еще – он разговаривал с животными, как с лучшими друзьями! Многое за год узнала Жаргалма о Жаргале, сыне богача. Но Хорхой-Борбо тоже сын богача, он и его отец могут вырвать последний кусок изо рта умирающего родственника и при этом улыбаться ему и желать благополучия. Значит, Жаргал не боится и ненавидит таких!

В предрассветных сумерках они проехали мимо аймачного центра. Жаргал обернулся, и Жаргалма угадала в темноте его ласковую и печальную улыбку. «Видишь, – говорила улыбка, – все хорошо. Они нас ищут в тайге, мы – здесь, а скоро будем жить в своей юрте». Теперь она видела его синий тэрлик с круглыми узорами, красный кушак, старую буденовку, короткий карабин, и верила ему так, как можно верить солнцу, луне, траве – они не меняются, как люди, с которыми нельзя жить.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.