Леонид Кузнецов - Комикс про то, чего не было… Часть вторая

– Ничего я тебе не приносил.

– Да не важно!

– И под деревом я с тобой не сидел.

– Как не сидел? Ну ладно. Так вот… Я подумал, что у вас так принято – рисовать на земле. Мы, когда я учился в Афинах, тоже…

– Ничего у нас не принято!, – оборвал его Ав. – Она искала в песке монету. Золотая все-таки…

– Погоди. А какое это имеет отношение к тому, о чем ты собирался мне рассказать?

– Про то, как она заставляет людей видеть в ней того, кого ей хочется?…

– Ну да.

– Господи, да что ж тут непонятного!, – не выдержал Ав. – Как она может заставить что-то сделать того, кого не видит?! Подумай сам.

– То есть…

– То есть она всех нас себе придумывает! Какой ты в самом деле несообразительный!… Нет, она пока еще что-то видит, иначе это давно бы все заметили. Но только очень плохо видит. И поэтому ей приходится додумывать. Фантазировать, как мы выглядим. Точнее, как можем выглядеть. Должны бы… Понимаешь, Мария – фантазерка…

– Ну, это ты можешь мне не рассказывать! Убедился уже. Еще какая выдумщица, скажу тебе!

– Только ведь она не просто фантазирует. Она в это верит. Не задумываясь! Думает, что так оно и есть. А потому все, что она начинает видеть… Как бы тебе сказать… Она ведь не знает, что все это придумывает. В общем все, что она фантазирует, для нее – настоящее. А нашего настоящего для нее просто нет. Она считает, что это как раз мы придумываем себе всякие глупости. Всякое вранье, как ей кажется. Ну, раз она всего этого не видит… Понимаешь, что-то в ней устроено так, что, если в ее мире этого нет, значит этого нет вообще. Зато, если уж она что увидит, даже если этого на самом деле нет…

– И давно это у нее началось?, —

решил сойти с опасной дорожки Константин. Его мозги еще не начали закипать, но он сейчас забеспокоился об Аве, который от возбуждения опять стал задыхаться.

– А вот это – неприличный вопрос. Воспитанные мужчины такого не спрашивают!

– Понятно… Значит, примерно год назад…

– Два, —

смутившись, поправил его Ав. Господи, как же легко было поймать его на крючок!

– Она что же, так рано созрела?

– А что, месячные в десять с половиной лет – это, по-твоему, рано? В Магдале некоторые девочки в этом возрасте уже рожают.

– Ничего себе!

– А чему ты удивляешься? Здесь тебе не Рим. Тут солнце другое. А потом, дядя Иосиф для нас разные упражнения придумывает, чтобы Богу было удобнее с нами разговаривать. Только после некоторых из них какой-то бешеный делаешься и такого хочется, что сказать неприлично.

– Даже так?

– Ага. Три года назад он велел нам представить себя похороненными заживо.

– Он что, совсем рехнулся?! Идиот…

– Почему сразу рехнулся? – Очень, скажу тебе, полезное упражнение. Представь, что тебя завернули в тряпки и закопали в песок.

– Да он точно спятил, этот ваш учитель! Сволочь!…

– Вот зря ты на него злишься. Ты же сам разных философов читал. И вообще, умных уважаешь.

– А при чем здесь умные?

– Так ведь у тебя времени прибавляется, чтобы думать. Разве это не здорово?

– Как это – прибавляется времени?…

– Буквально. Ты ведь только тогда и можешь не спеша о чем-нибудь подумать. По-другому, не как раньше… Если действительно сумеешь представить, что тебя зарыли в темноту. Да тебе просто ничего другого не останется, кроме как умным стать.

– Ты то о муравьях, то… Я уже ничего не понимаю! Откуда время-то берется?

– Так ты же спать перестаешь.

– Как это?

– Ну а как ты себе представляешь – заснуть в могиле?

– Да, в общем, можно, наверное… А почему нет?, – задумался Константин.

– Давай, попробуй, – с сарказмом предложил Ав.

– А что тут такого особенного?

– Да ничего, в общем. Только как ты просыпаться будешь? Не подумал? Заснул себе, красивые сны начал смотреть и…?

– Что – и?

– То самое! Как ты себе представляешь – в могиле проснуться? Ты же с ума сойдешь от ужаса!

– То есть ты хочешь сказать…

– Вот именно! Ты вообще перестаешь спать. Ну, конечно, и бодрствование твое уже не совсем тем становится, к чему ты привык. То есть – совсем не тем, что мы этим словом называем. Собственно, ты больше и не спишь, и не бодрствуешь.

– Но ведь так можно спятить! Траву начать есть…

– Запросто, если не поумнеешь, – спокойно согласился с кузеном Ав. – Вот для того дядя Иосиф нам и нужен, чтобы мы не начали есть траву.

– И что, этот пьяница действительно может кому-то помочь?

– Как видишь, мы живы. И вроде как нормальные…

– Особенно вы с Марией!, – съязвил Константин. – Слушай, —

внезапно сошел он с темы, желая поберечь свои нервы и мозги. —

– А почему бы тебе на ней не жениться? Мне кажется, у нее сейчас такой гон пошел, что ей уже почти все равно, с кем…, – и прикусил язык.

– Как это почему?, —

от неожиданности Ав даже задохнулся. Слава Богу, он не расслышал последней фразы.

– Ну, во-первых, у нее с Михаэлем любовь. Уже давно. А потом…, – замялся он, – мы ведь, получается, родственники. Дети у нас нездоровые будут. А она ужасно хочет ребенка. Каждую ночь меня об этом просит. Прямо с ума сходит и все разрешает… Ты же сказал, что она моя сестра…

– Если быть точнее, – племянница. Но я могу тебя на этот счет успокоить. Дело в том, что род Юлиев делится на две ветви. Одна – сильная, другая – слабая.

– В каком смысле?

– Ну, большинство политиков, деньги и прочее, – это все в сильной.

– Не понял, а мы с тобой – из какой?

– Из сильной.

– А как же дед Марии? Он что?…

– Прадед, – поправил его Константин. – Парадокс, но великий Цезарь – происходит как раз из слабой ветви Юлиев. Он, по сути, является ее единственным заметным представителем. Другие так, мелочь. Но я не об этом. Понимаешь, мы с Марией, конечно же, одного рода. В том смысле, что у нас одно имя, герб и прочее. Но, если говорить о крови, то она тебе никто. Мы родня – только по имени. А кровь в наших жилах течет разная. Кстати, уже были браки…

– Что ж ты раньше молчал?!, – разволновался Ав.

– Да ты вроде не спрашивал, —

опешил Константин. Разговор о “нас трое”, как он понял, откладывается на потом. Ну ладно. Тем более, что уже и к дому подошли. —

– Слушай, – вдруг спохватился он, – А как же она у Каифы вино разливала?

– Кто?

– Да Мария!

– А что такое?

– Она не промахивалась. Ни капли мимо бокалов не пролила.

– Так ты что, действительно не видел?, – изумился Ав. – Ей же мать все время помогала.

Если бы Константин не говорил вчера с Леонтиной, он решил бы, что Ав над ним издевается. А ведь, если честно, он так до сих пор и не был уверен в том, что этот оборвыш с безумными глазами говорит всегда одну лишь правду. Хотя, впрочем, и на вранье пока что пойман не был…

– Эх, Марию бы сюда!, —