Леонид Кузнецов - Комикс про то, чего не было… Часть третья

© Леонид Владимирович Кузнецов, 2018

ISBN 978-5-4490-9911-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Господи, темно-то как!…, —

вздохнул Ав, и пальцы нервно пробежались по клавишам с тусклой подсветкой. Было и правда очень темно. Естественно, он промахнулся, и по экрану поплыла бессмысленная абракадабра.

– Черт! Чтоб я эту балду еще раз послушал! Серебристый ноутбук брать надо было!, —

услышал он чей-то голос. Вместо своего. Молодой и незнакомый… —

– Красиво ей так видите ли! Вот себе черный и покупала бы!, —

продолжилось чье-то раздраженное брюзжание.

– А ей, это кому?, —

улыбнувшись, поинтересовался Ав, но не услышал себя и с удивлением подумал:

– как-то все не так сегодня. Необычно как-то…

Он еще захотел почесать себя за ухом, но почему-то не смог этого сделать. И вообще перестал понимать, куда подевались его руки.

– Тут, правда, что-то не так, —

повторил он про себя еще раз, но уже на языке, который услышал сегодня впервые. И постарался не испугаться. Напряг шею и попробовал оглянуться. Не получилось. —

– Хотя бы свет могли зажечь, – прошептал он одними губами. – И клавиши какие-то скользкие…

Как бы то ни было, Ав решил не тратить время на расследование того, кто посмел хозяйничать в его сне, и, помня, что окошко в любую секунду может захлопнуться, продолжил терзать Гугл.

С компьютерами Ав познакомился недавно – год назад, – уже после того, как Клавдия Прокула тайком от мужа стала приезжать к ним со своим маленьким сыном. А печатать вслепую научился и вовсе лишь этой весной, когда, наконец, уяснил, а правильнее было бы сказать, запретил себе выяснять, что это за зверь такой – компьютер. Если клавиатура попадалась удобная, не как сегодня, он справлялся с ним легко. Даже с некоторой элегантностью. Вообще же предпочитал большие компьютеры. Ноутбуки не любил. Именно из-за их тесной клавиатуры. Причем ему было все равно, на каких языках печатать, поскольку всю тонкую работу руки проделывали сами, – вот даже сейчас, когда он их совсем не чувствовал, – а всевозможные экзотические наречия, если голову удавалось чем-то отвлечь, удивительным образом оказывались ему знакомы. Он даже знал, каковы они на слух и поначалу пробовал наиболее благозвучные из них запоминать, чтобы, если не обучать им, то хотя бы развлекать ими жену. Впрочем, это занятие ему вскоре пришлось оставить, потому как, во-первых, просыпаясь, он эти языки забывал сам, – с годами память ослабела.

Во-вторых, Мария в пору кормления Анастасии грудью напрочь утратила интерес ко всему, что напрямую не касалось здоровья их дочери. Каждый новый прорезавшийся зуб девочки становился вселенским событием и радовал Марию куда больше, чем восхищенное поклонение толп увечных бродяг, которым еще каких-нибудь восемнадцать лет назад она дарила фиолетовые протуберанцы своих волшебных видений, зажигавшиеся от соприкосновения с безмолвием запредельного. По окончании каждого из этих, мягко скажем, неодобряемых синедрионом гипнотических сеансов, за которые, если бы не заступничество Каифы, ее давно побили камнями, какой-нибудь изъязвленный оборванец непременно обнаруживал себя исцеленным. Несложно представить, что обычно за тем следовало: толпа кидалась целовать ноги своей зеленоглазой богини и прогнать ее можно было только с помощью римских солдат.

Кроме того, в-третьих, Мария была абсолютно уверена в том, что Ав по обыкновению валяет дурака, пытаясь вздорными выдумками оправдать свое вечное безделье, то есть элементарно выпендривается перед неразлучными Гавриилом и Луисом с их бесстыдно влюбленными друг в друга женами – Юлией и Юи, ну и в первую очередь, конечно же, перед расточающей ему медоточивые дифирамбы молоденькой красоткой – Клавдией Прокулой – вместо того, чтобы заняться чем-то действительно полезным, например, подумать о том, где раздобыть денег. Если такой умный. А даже если и предположить, что муж не врет и действительно научился путешествовать сквозь немыслимое (это он и раньше проделывал, только не корчил из себя Бог знает кого, ведь рядом не было Прокулы!), какой смысл было тратить время на знакомство с тем, чего пока нет? Ни самих языков, ни тех, кто на них когда-то еще заговорит. Если вообще когда-нибудь заговорит…

Ну и, наконец, – напоследок и совсем уж откровенно, – у Марии просто не хватало терпения разобраться в том, как можно прыгнуть через тысячелетие, забравшись в свой или, что еще непонятнее, чужой младенческий сон, который к тому же должен сам к тебе постучаться. Весь этот бред про муравьев она уже слышать не могла! Тем более, что роды были поздние и она всерьез опасалась, что у нее не хватит молока.

Скрипнула дверь, и Ав почувствовал, как по ковру мимо него прошла босая женщина. Молодая, совсем еще девочка. Он и женщиной назвал ее только потому, что, как ему показалось, она была беременна. И вот что: притом, что эту босую он видеть не мог, она показалась ему знакомой. Непонятно с чего. Но правда, она была ему гораздо ближе, чем этот наглый малый с чужим голосом.

– Эх, света бы побольше! Господи, как же у них тут темно!…

Нежная рука поставила на стол, которого перед ним не было!, что-то дымящееся и вкусно пахнущее. Ав потянул носом.

– Пей, пока горячий, любимый, —

ласково приказал ему женский голос, который он точно уже где-то слышал! —

– Сережа, помнишь, что ты мне обещал?

– А я по-твоему чем занят?

– И чего впотьмах сидишь? Почему свет не зажигаешь?, – ответа не последовало. – Пей давай!, —

и Ав ощутил во рту удивительный вкус.

– Как же это называется?…, —

попробовал он вспомнить, хотя вовсе не был уверен в том, что пробовал этот напиток раньше.

– Шоколад, —

с готовностью подсказала ему женщина-подросток и вскарабкалась на чьи-то колени. Может и на его… —

– Сливок в магазине не было. Я на молоке сварила.

– В самом деле беременна, – убедился в правильности своей догадки Ав. – Мальчик у нее родится. И от волос рекой пахнет, как у Марии. Надо бы запомнить: шоколад. Ужас как вкусно!, – беззвучно проговорили его губы.

– Я рада, —

произнесла беременная и ткнулась носом в щеку. В его щеку! —

– Я знаю, что у меня мальчик родится. Узи на прошлой неделе сделала. Но все равно спасибо. А ты правда меня еще любишь? Я ведь теперь некрасивая…

– Некрасивая?… Да ты просто страшная стала! И озабоченная, как я не знаю кто. Вот свет и не включаю, чтобы не испугаться, —

довольно странно пошутил отец ее будущего ребенка. —

– Впрочем, на ощупь еще ничего, сгодишься. Рот бы тебе только чем-нибудь заклеить…