Леонид Кузнецов - Комикс про то, чего не было… Часть третья

Однако, вовсе не машина отвадила Ава лезть куда не следует. С автомобилем он в конце концов разобрался и просто стал работать аккуратнее. Погорел он сильно позже: когда схлопотал от Юлии пощечину. Ни за что. Подумаешь!… Как будто он ничего подобного раньше не видел… То есть ему, конечно, было интересно, очень интересно, почему и потерял осторожность. И ведь он не в первый раз за ними подглядывал. Просто в тот раз решил подойти поближе. Чтобы разглядеть все получше. Вот Юлия его и застукала… Каким-то образом учуяла. Это во сне-то! А как его было не почувствовать, когда он чуть не на постель к ним забрался… Утром, перед завтраком заехала ему со всего маху по физиономии. Дура сумасшедшая!… А Юи, когда Юлия ей все рассказала, ужасно рассердилась и пообещала добавить. Даже вовсе пообещала его зарезать, если Луис с Гавриилом что-нибудь узнают… И вообще, это не его собачье дело! Так и сказала, мерзавка, – собачье! Он ее, можно сказать, от смерти спас, когда ей камнем в живот попали! И потом еще два раза, уже в Магдале… А она – собачье!… Еще и зарезать грозилась… Да все знают, чем они там занимаются! По лицу зачем бить?… Юлии, конечно, от мужиков досталось. Да и китаянке тоже. Элазаровцы ее однажды подловили… Поэтому с мужчинами у них не гладко складывалось. А природа свое требовала. Но драться зачем? Мария же не дерется, а там не просто подглядывание было…

Правда, до сих пор стыдно. И больше всего за то, что Михаэлю они так ничего и не рассказали… Но он сам виноват! Никто у него Марию не отбивал. Ослом не надо быть! И нечего корчить из себя несчастного! Сам во всем виноват. Вот именно!…

Ав понял, что больше не слышит запах жареной рыбы потому, что никто ничего не жарит. И вообще, что сейчас никакой не вечер, а давно уже ночь. Но сделал вид, что так и надо. Что все в порядке и ему все равно, жарит Мария рыбу или нет. И что ему совсем не хочется узнавать, куда это все подевались… Он поспешил снова спрятаться за воспоминания, чтобы не так сильно тошнило. Потому что начали мерзнуть плечи, а ног он уже давно не чувствовал…

Кстати, он ведь вполне серьезно говорил, что научиться видеть будущее можно и быстрее, чем за пару лет, если, конечно, не быть таким ленивым и бесталанным, как он. Но Михаэлю и Марии его игра в сны интересной не показалась. Оно и понятно, они играли в пиратов и, между прочим, давно бы уже приняли Ава в свою компанию, если бы не все эти его болезненные завихрения. А болел он не только снами.

Заставить плавать кораблик в бочке с водой… Быстро так плавать… И причем не глазами велеть ему… Это ведь Ав научил Марию. И она так смеялась, счастливая, когда получилось! А вот Михаэля научить он не смог. Уж слишком сильно тот хотел, чтобы кораблик его слушался. Даже ударил его. Чуть не поломал. Михаэль всегда и всего хотел слишком сильно. И отказывался понимать, почему это кораблику наплевать на его желания. Что нужно просто не мешать ему плыть. Самому. Ведь он давно хочет. Ему зачем-то нужно…

А еще Ав знал, куда нужно встать, чтобы его не могли найти его же собственные мысли. Где можно было бы спокойно стоять, дышать и даже шевелиться. Где не приходилось бы прятаться или прогонять их. Там нужно было просто стоять и тихо смотреть на эти самые мысли, радуясь тому, что ты можешь их не кормить…

Вот эта игра Марии понравилась. И она быстрее Михаэля догадалась, что любая мысль, которая к тебе приходит, пока ты стоишь у самого себя за спиной, не твоя.

– А чья же?, —

недоумевал Михаэль.

– Она того, на кого ты смотришь. Или не смотришь, но хотел бы посмотреть. Может быть моя… Или его, —

кивала Мария на Ава. —

– А может того человека, которого ты никогда в жизни не видел, и о ком ничего не знаешь, кто сидит себе сейчас дома в Ершалаиме и лопает арбуз или… В общем, чья захочешь! —

Михаэль долго не мог взять в толк, что это такое – просто подглядывание, на котором Мария и Ав помешались, или?…

– Или!, – хитро улыбалась ему в ответ Мария. – Вот как захочу, так он и станет думать.

– Кто? —

хмурился Михаэль.

– Да кто угодно. Вон тот крестьянин, например. Или ты. Или все люди отсюда и до самого Рима!

– Дура сумасшедшая!, —

обычно так резюмировал заумь возмутительных измышлений Принцессы Михаэль.

– Ты правда считаешь, – допытывался он потом у Ава. – что все действительно будут думать, как ты захочешь? А может вы всё врете и просто учитесь подсматривать?

– А ты как хочешь? Чтобы это чем оказалось?, —

как всегда, напуская туману, отвечал Ав вопросом на вопрос. —

– Ну, хочешь, назови это подглядыванием…, —

и пускался в разглагольствования о том, что вообще-то своих мыслей у людей не бывает в принципе, что воля есть только у самого слабого и, как правило, заканчивал муравьями. Идиот, одним словом. Болтун и бездельник!

Нет, они не стыдились очевидной ненормальности Ава. И по-своему любили его. Ведь набил же Михаэль морду придурку, что бросил в Ава гнилое яблоко, притом что тот был на три года старше Михаэля и выше на голову. Просто какой из Ава пират?… Так что мальчишке ничего другого и не оставалось, как выдумывать игры для самого себя. И, соответственно, играть в них в гордом одиночестве. Ничего удивительного, что, когда ему делалось совсем одиноко, к нему стала заглядывать Леонтина. Или когда он начинал болеть.

И всякие другие, кого Ав и не собирался звать, потому как не знал их, случалось, тоже к нему являлись. А вот сверстники никогда не приходили. Мария разве что по ночам… А во что ему было играть со взрослыми? Кстати, любопытная деталь: к Марии после первого же подсмотренного Авом ее недетского сна, когда, проснувшись, он обругал себя ужасно неприличным словом и побежал купаться в ледяной ручей, тоже стала являться ее мать. И вообще, после их первой ночи она стала много чего уметь. Равно как и он. Совпадение? – Да нет. В общем, они молодцы, что не прозевали и не прожили без пользы тот возраст, когда у любого может начаться что-то интересное. Хоть и много по этому поводу потом переживали. Ну и в том еще повезло, что на пути им вовремя подвернулся Иосиф. Короче, удачно сошлось одно с другим. Правильно звезды легли.

Ав, разумеется, уже знал, что ужинать его сегодня никто не позовет. Зачем обманывать себя? Он трижды за вечер умудрился уклониться от объятий того, что больше не пряталось, и понимал, что бесконечно это продолжаться не может.

– А что, если в самом деле?… Пока не так страшно… Сколько же можно?…

Но нет, не решился. Наверное, именно потому, что было не страшно. А вовсе не потому, что появилась надежда. Надежду он как раз первой от себя прогнал, по привычке, потому что она только мешает все делать чисто. То есть ничего не делать. Ведь нужно только шагнуть из себя…