Александр Ступин - Одинокий. Рассказы

– С чем? С тем, что в области творится, в стране? Как я людям в глаза глядеть буду? Они у меня весь день вот так вот – на расстоянии вытянутой руки. Сердце давит.

– Ты что, опять, опять… Опять лапти обул? Ты и народ? Может, ты в Бога уверовал? Уверовал?

Губернатор приподнялся с кресла. Его трясло. Анатолий Дмитриевич понял: «Началось», и продолжил, удивляясь самому себе, откуда в нём это:

– Уверовал в Бога нашего и Святую Троицу. (А про себя: «Что я несу? Я – бандит, по сути, в кресле, при власти». ) Уверовал, как сотник. Сотник увидел Христа и уверовал. Вот и я, работал на таких, как ты, а потом думаю: «Сколько можно гниль жрать? Совесть и пробудилась…»

– Совесть…? У тебя?

– Сам удивляюсь. А есть. Если глубоко копнуть. Там, очень глубоко. Если хочешь, откроешь источник. Даже в твоей пустыне, если копать глубоко.

– Ты мне зубы не заговаривай. На моё место метишь? Вот тебе. Шиш. Не пройдёшь.

– А почему «нет»? Почему?

– У тебя – руки в крови. Братки у власти? Не бывать этому.

– Барыги у власти, значит – нормально, а честные пацаны – это плохо?

– Значит, так. Если хочешь войну, ты её получишь, нахлебаешься по самое не хочу… Ты думаешь, за тобой кто-то стоит? Этот, думаешь, москвичок? Сынок сопливый…, который только за папину спину прячется. Они там все… Только, вот, вот они где будут, вот где будут, – губернатор сжал руку в кулак.

– Ты – сумасшедший. Или нет… Ты – просто барыга, лавочник, пассажир. Мой ответ будет такой: сваливай по-тихому, сам. Я даже мешать тебе не буду. Сам. Пока народ тебя не сдёрнул. Так бывает.

Анатолий Дмитриевич встал со вздохом, дескать, что с тебя взять-то, задвинул аккуратно стул и пошёл уверенно и твердо к двери. Так же вежливо открыл и закрыл её за собой, так делает обычно тот, кто чувствует за собой силу. Виктор Константинович провожал его, так получилось, стоя, почти на вытяжку.

– До свидания, присаживайтесь, не надо меня провожать.

– Пошёл вон, вон, вон!!! – в вдогонку заорал губернатор, но так получилось, что обращался он к закрытой двери. А дверь – лицо неодушевлённое, равнодушно снесла вопль и только слегка скрипнула.

– Звали, Виктор Константинович?

– Нет… Нет… Нет… Чаю, да-да, чаю мне, пожалуйста…

И присел.

Кто за ним стоит? Кто? Что за дьявол такой? Откуда такая самоуверенность? Узнать! Нужна полная информация.

Банник не появлялся с месяц у главы. Раньше, когда Глава приходил в администрацию, он прежде спрашивал у секретарши, не было ли кого.

Особенно было неуютно по вечерам. Скрипнет дверь, Анатолий Дмитриевич вздрагивал, оглядывался, ждал, вот он явится, и что-то будет. Дни шли, ничего не происходило, и он успокоился и махнул рукой: «Да пропади всё пропадом, хоть чёрт явись, и не такое видели».

А повидал, действительно, много. Что перечислять, в милицейских архивах часть отложилась, там и про него папочка найдётся. Тогда, в 90-х, это было повсеместно: мошенничество, убийства, делёж, бравада этим. Нынче поприутихло. Тише стало. Стало тише. Не прекратилось, тише стало. Незаметнее. Основное-то поделили и переключились туда, в мир. В мир-р-р. И уже, как политики. Скачок. Был районным барыгой, стал политиком, государственным деятелем.

Вот, откроешь какую-нибудь википедию, ба, знакомые всё лица: депутат, политик, сенатор, владелец, директор…, а папочки лежат в архиве, лежат, как мины подводные, и ждут своего часа. Плаваешь – плавай. Только глубоко не лезь, подорвёшься. Детям проще будет. А родители – по уши в дерьме. Флибустьеры березовых околков.

Так вот, те папочки-мины менее опасны, чем всякие нечистые. Они фарватер указывают, как буйки. А вот эти, повылазившие, случайности создают. Плывёшь по старой дорожке проверенной, а тут раз тебе – айсберг в бок. С этим надо что-то делать.

Начнём с синода, с архиепископа. У них там – строже, чем в партийном контроле давнишнем.

Договорился о встрече с архиепископом, который правил в местной епархии, он легко. Позвонил туда-сюда, решил пару пустяковых проблем для одного храма, и – пожалуйте отобедать с Владыкой.

Владыко вёл простой привычный для себя образ жизни и, если не вынуждали обстоятельства, предпочитал кушать у себя дома. Жил он как бы в центре, но в собственном одноэтажном доме старой постройки, с небольшим двором. Дом был неприметный и заставлял думать прихожан о скромном монашеском образе жизни архиепископа. Он их не разочаровывал.

Внешне архиепископ Федосий был приятен, без жеманства, без притворной картинной набожности и без нудного церковного менторства. Сними с него рясу, побрей – готовый руководитель: строгий и справедливый.

Родился он давно, служил на Украине, потом за морем, и забросила его судьбинушка в Сибирь, куда просто так не попадают. Но он не скис, а развернул такую деятельность, что соседи обзавидовались. И ещё, он был дипломатом: к месту обходителен, а иной раз строг и властен.

Глава с ним уже встречался. В далекие 90-е он, тогда работавший в одном из департаментов города, принимал участие во встрече одной немецкой делегации.

Немцы везли в город конвой гуманитарной помощи: с десяток старых грузовых машин Элли, когда-то выпускавшихся в ГДР, которые были всё ещё на ходу, но такие лучше дарить, гружённых секонд-хэндом, медицинским оборудованием и медикаментами. Возглавлял эту делегацию архитектор маленького городка, его же жители избрали главой городской администрации.

Так вот, когда они ехали к Феодосию, то немец ойкал, а потом спросил, почему бездорожье в городе. Что ответить? Не хватает средств у города. А жители? Почему они не чистят, не ухаживают за улицами? А действительно, почему?

– Если бы у нас так было, я бы сам стоял с лопатой на такой дороге. Или меня бы не избрали.

Тогда Анатолий Дмитриевич лишь кивал согласно. Сейчас вспомнил, когда его машина ползла по разбитой дороге медленно и осторожно, как змея на охоте. «А дом не изменился, чуть фундамент подремонтировали, доски на заборе заменили. А так – те же резные ставенки, въездные ворота, калитка. Дому-то, поди уж, за сто лет.»

Владыко был во дворе. Просто, по-монашески одет и, как всегда, гостеприимен. Они недолго говорили о былом, потом перешли в гостиную, где им подали скромный обед. А уж потом – разговор. Как только начать-то его, глава не знал.

– А что, Владыко, был я в селе Серебряная Долина, видел, церковь восстанавливаете. Красивые там места.

– Бог дал силы, восстанавливаем, прекрасный храм там стоял. Нынче, конечно, мы такого богатства дать не можем, и иконостас поскромнее, и кресты не позолоченные. Но на колокол деньги нашлись, спонсоры помогли.

– Мы тоже поможем, сейчас бюджет раскидаем, хоть копейку, но перечислим.

– Дай вам Бог здоровья.

– Ну что вы, чем сможем, поможем. Вы скажите, может, я, со своей стороны, по административной части, если где проблемы возникли. Я всегда готов.