Роман Чикин - Инспектор. Городской роман

– Дядь, че трубку-то не брал? Дрочил, стопудово!

– Как дела-то у тебя?

– Опять кого-нибудь родительских прав лишил?

– Как там алкоголики твои поживают?

– Инспектор, бля!..

Мы усаживаемся за стол. Уже скоро час ночи, но в фиолетовые рюмочки льется тягучий напиток из запотевшего графина, по тарелкам разложены благоухающий кугялис и разноцветные соленья, и Тарасов, взяв в руку рюмку, принюхивается и на всякий случай уточняет:

– Сэм, что ли? Тогда по половиночке .

Пьем по половиночке, едим. Хрустят огурцы, быстро дуется на горячий кугялис, отламываются кусочки хлеба. Молчим. Наконец Тарасов нарушает молчание. Он тянется через стол и пытается похлопать меня по тому месту, где когда-то у меня был небольшой пивной живот.

– Ну что, пузо, а? – Тарасов довольно ухмыляется и трясет рыжеватой бородой. – Как твои дела-то, а?

– Да у меня как всегда. Что может произойти сверхъестественного? Ты как съездил?

– Я заебись съездил. Но погоди. Я все время спросить хотел… – Тарасов делается невероятно серьезным. – Вот если бы у тебя был ребенок, а ты бы тут бухал, тебя бы можно было лишить родительских прав? Или ты бы сам себя лишил?

Макс ржет, довольный очередным подколом, я устало машу на него рукой, и мы снова выпиваем по половиночке.

– Давай, за твою работу.

– И за твою.

– За наши работы!

Как хорош дедов самогон! Тарасов тоже вполне это прочувствовал, а потому предлагает вновь наполнить рюмки, но все равно не отстает со своими дурацкими расспросами.

– Ну ты все равно мне объясни, как это все происходит? Что я могу делать, а что нет? Кого могут привлечь там, лишить, посадить?

– Ну как тебе сказать? Ситуации у нас бывают всякие. Ну, к примеру. У тебя есть ребенок…

– Не, у меня нет.

– Ну, у Васи Пупкина есть сын. Гражданин Пупкин пришел с работы заебанный, сел ужинать – а жена ему котлеток нажарила. Сочные такие котлетки, мясные, с корочкой. И под эти замечательные котлетки изволил гражданин Пупкин выпить две рюмочки. Не пьяный стал, нет. Сытый и добрый. И решил он тут спросить, а как у Василь Василича Пупкина, то есть его сына, дела в школе. И узнал гражданин Пупкин, что Василь Василич двойки получает, девчонок за косички дергает и кнопки на стул учителю кладет. И решил тогда гражданин Пупкин непутевого отпрыска научить Родину любить, вытащил из брюк широкий ремень и вдарил оным по мягкому местуа Василь Василича всего-то два раза. А все дело было в том, что Василь Василич к тому моменту хоть и продолжал дразнить девчонок, но все двойки исправил и перед учителем извинился. И стало поэтому Василь Василичу сильно обидно, что многоуважаемый папаша за просто так коснулся его мягкого места своим широким ремнем, и заревел Василь Василич от обиды белугой на весь многоквартирный дом. И как на грех, за стенкой от квартиры гражданина Пупкина жила пизданутая старушка Антонина Ивановна, кормившая возле продуктового магазина пшеном голубей и державшая в своей квартире тринадцать драных, вечно голодных и всюду ссущих кошек, которая, услышав вопли Василь Василича, судорожно схватилась одной рукой за сердце, а второй рукой – за телефонную трубку, и вызвала службу «02». В дежурной части районного ОМВД вскоре приняли сообщение об избиении несовершеннолетнего по такому-то адресу, и бравые полицейские в составе ГНР и инспектора по делам несовершеннолетних стремительно выдвинулись по указанному адресу.

На этом увлекательном месте я шумно выдыхаю, хватаю оставшуюся с половиночкой рюмку и, не чокаясь с Тарасовым, стремительно ее осушаю, пытаюсь заесть румяным помидором и роняю его с вилки на колено. Под мои отчаянные матюки помидор сползает с колена и с влажным чпоканьем шлепается на пол. Тарасов ржет, пьет свою половиночку, трясет в разные стороны бородой и спешно закидывает в рот начинающий остывать кугялис. Картина маслом.

Я, конечно, тоже ржу, подбираю с пола растекшийся помидор и продолжаю прерванное повествование.

– Ну так вот. Пизданутая старушка вызвала «02», и к гражданину Пупкину на сообщение о жестоком обращении с детьми приехала ГНР вкупе с инспектором по делам несовершеннолетних. Сотрудники полиции, бесцеремонно гремя АКСУ, не разувшись и не надев на ботинки бахилы, проследовали вглубь квартиры Пупкиных и застали там хотя и неприглядную, но относительно спокойную картину. Василь Василич, дважды слегка ударенный отцовским ремнем, еще всхлипывал больше от обиды, чем от боли, благоверная супруга надрывно капала в рюмку валерьянку, а глава семейства хотя и был вполне разумен и адекватен, источал таки из себя запах рюмочек иного содержимого. Мужики из ГНР сразу откровенно заскучали, а тетенька старший лейтенант, не усмотрев в произошедшем состава преступления, предусмотренного статьей сто пятьдесят шесть Уголовного кодекса Российской Федерации, быстренько состряпала протокол об административном правонарушении по части первой статьи пять-тридцать пять Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации, приложив к нему объяснения на отдельных листах самого гражданина Пупкина, его благоверной супруги, потерпевшего Василь Василича и пизданутой старушки Антонины Ивановны. Итог всего этого безобразия – постановка на учет в ОВД на полгода и на год в КДН, визиты домой работников соцслужбы и прочие прелести. Вот так вот, ептыть.

– То есть у нас в стране ювенальная система работает-таки?

– Да что ты, какое там! Ювенальная юстиция – это когда произошел вот такой же случай, как в семье Пупкиных, только там никто протокол составлять не стал, а ребенка тупо сразу изъяли и поместили в приют. И на следующий день в суд вышли с иском об ограничении негодяя папаши в родительских правах. А у нас – что ты, такого никогда не будет! У нас, даже когда реально надо ребенка из семьи забрать, опека пальцем в носу ковыряется и ждет у моря погоды. Вот, к примеру, есть у нас тут семейка алкашей. Ребенок дома одним сигаретным дымом дышит, у них драки постоянные, скандалы, родители не работают, один из них вообще инвалид на пенсии – а никто не собирается их родительских прав лишать. Нахера? Все ж нормально!

– А ты что, не можешь их лишить? В своей комиссии?

– Нет, не могу. Эти полномочия есть только у органов опеки. И мы на них влияния почти никакого не имеем. Хотя и работаем в тесном межжжведоссственм заимодейсссвии. А, ну в жопу это все. Наливай!

– А я вот в этот раз в Нижнем был, – неожиданно начал свой рассказ Тарасов после очередной половиночки. – Ездили снимать на красную зону, где один молодой священник добровольно занимается с ними всякой просветительской работой. Ты прикинь, да: сидят там эти взяточники, менты продажные, сволочи конченые, а им батюшка про любовь там, смирение, добродетель вещает. Хотя, с другой стороны, ему это просто по приколу, походу. Я ему такой: «отец Дионисий, отец Дионисий», а он в ответ: «Да ладно, че ты паришься, зови меня просто: отец Дэн!». Вот так, отец Дэн, бля!