Ольга Демидюк - Письма Василиссы

И ты можешь нагрубить ей в ответ, потому что «что она себе вообще позволяет?» А можешь попробовать разорвать этот круг. Увидеть ее путь. Приглядеться к нему. Отойти в сторону, пожелать ей мысленно любви и сил, чтобы шагать дальше. И себе заодно пожелать.

Можно разок так попробовать.

Сегодня возле мусорных баков лежали наконец выброшенные худые елки.

Нарядная елка в феврале для меня, как засидевшийся гость в чужом доме. Как смешанный с грязью снег в марте. Как вязкий дождь в декабре. Не вовремя, не к месту и нагоняет тоску.

Некоторые говорят: «А я считаю, что праздник должен быть каждый день!» И круглый год не снимают новогоднюю гирлянду и мишуру. И этим хладнокровно вычеркивают из года тот самый день, когда вдруг в декабре ты решаешь украсить дом. Лезешь на антресоль или выдвигаешь картонную коробку из-под кровати. Затем тянешься до карниза на цыпочках. А потом забираешься в кресло с ногами, выключаешь свет и замираешь. И тебе хорошо.

Завтра работаешь или бегаешь по делам, и когда все достало, ты вдруг вспоминаешь, что дома гирлянда. И кресло. И восторг. Дома праздник.

Сейчас так продвинулись технологии, что совсем необязательно чего-то ждать. Например, можно пойти в супермаркет и купить клубнику в любой день. В феврале и сентябре она лежит на полках одинаковая. Красивая, большая, накрахмаленная, без хрустящего песка, просто шик.

А я люблю, когда в июне мама передает мне первые ягоды клубники с нашей грядки в пластмассовом зеленом контейнере через друзей. Люблю слушать по телефону рассказ, как она сорвала с грядки первый помидор в июле. Или как они с папой сделали первый салат с редиской и луком в мае.

Потому что такие дни – праздники.

Мне нравится зимой ждать первого снега. И быть счастливым дураком, когда он наконец выпадает.

Мне нравится весной ждать первых солнечных лучей, под которыми хочется зажмуриваться. Мне нравится, когда весна показывается не сразу, заигрывает с тобой, дает к себе привыкнуть.

Такие пограничные моменты для меня особенно ценные. В них всегда щемление, полутона, шепоты, нежные переживания. Я очень люблю проживать такие границы.

Вот иногда желают в открытках: «Пусть в твоей жизни всегда будут только светлые полосы».

Это как желать, чтобы в жизни всегда было только лето. Светило только солнце. И был только день.

И мы, конечно, таким пожеланиям рады. И говорим спасибо от души и улыбаемся. Но иногда именно в темной полосе можно отыскать сокровища и дары, если иметь смелость через нее пройти, насквозь. Прямо к светлой. Ведь звезды видны только ночью, днем их невозможно отыскать. И только ночью плывут трепетные нежные снежинки в свете желтых фонарей. И медовый свет окна дома особенно теплый в кромешной тьме.

Мне хочется, чтобы жизнь – она была.

А я была в ней.

Было утро, и день, и вечер, и ночь. И четыре сезона года. И ветры, и дождь, и солнце. И первый мороз, и березовый сок. Мне хочется растворяться в жизни волной. Подставлять ей свое тело и упругую кожу. Удивляться ее проделкам, наслаждаться ее подаркам.

Мне хочется, чтобы всем нам каждый день хватало сил прощать друг друга и любить.

Чтобы хватало смелости и веры, когда окажемся на черных полосах. И радости, и благодарности, когда шагнем на светлые.

Елка днем первого января на площади маленького города стоит грустная и задумчивая. На площади пусто. Пару детей скачут от счастья. Пару девиц пьют шампанское на лавочке рядом. Дополняет этот ансамбль лошадь с каретой, которая послушно ездит вокруг елки, и другая лошадь – с паровозиком. Заправляет сомнительным весельем Дед Мороз, «хо-хо-хо» получается хриплым, «веселей детишки» – наигранным.

Папа сказал, что может попросить Деда Мороза меня покатать в паровозике. А лучше в карете. И даже сделать фото. Папа заплатит, чтобы карета приехала прямо к нашему подъезду. Потом мы решили, что если ехать к подъезду в карете, то нужен принц. Без принца весь смысл теряется. И тогда мы пошли пить кофе.

По дороге папа рассказывал про службу в армии и секретную часть, сочинял мне стихи про зиму из двух строк. Говорил, что когда-то в школе любил писать сочинения. Папа вообще всегда учился на «три». Потому что во время уроков играл в футбол и никогда не писал конспект. А тут, оказывается, сочинения писать любил.

В последнее время у нас с папой было много плохих разговоров, с моими слезами и хлопаньями дверьми. Таких сцен, которые ты видишь по телевизору в других семьях и про которые кажется, что в вашей так быть не может. А оказалось, что может.

И вот мы гуляем первого января, и папа придумывает мне стихи. И все прошлые плохие разговоры становятся хрупкими и стеклянными. Они в раз рассыпаются. Они больше не могут быть важными.

Это как зажечь в огромной темной комнате одну единственную спичку. Комната уже не может быть темной. Она уже другая. Всего лишь одна спичка ее меняет.

Там, где я сейчас живу, у меня очаровательные соседи. Две девочки в таком милом возрасте, когда так сильно любишь друг друга, что иногда готов убить. Каждые пять минут там случается катастрофа. Алина кусает Ксюшу за ногу, Ксюша съедает Алинину шоколадку. И мама с папой бегают по кругу, спасать Алину, спасать шоколадку, к плите, к стиральной машине, опять к плите. Найти шапку, надеть сапоги, не забыть варежки и проверить стишок для садика. А мы живем так рядом, что я вообще все слышу. И всегда тоже волнуюсь за стишок и варежки.

И иногда в их семье случаются такие сцены, которые они точно никогда себе не представляли. И думали, наверное, что у них так не будет никогда, ведь они любят друг друга. Поэтому никогда.

Я постоянно думала, на чем держится вся эта конструкция. Как их всех не заносит в этот бесконечный водоворот. Где их опора, тонкая веточка, веревочка, которая дает силы держать равновесие.

А потом пару вечеров подряд была дома и услышала: что бы ни cлучилось днем, перед сном в их семье есть обязательный ритуал. Они его называют так – «мамочка идет давать буську» дочкам.

И тогда я поняла, что в этот момент все-все их катастрофы становятся хрупкими и стеклянными. Они в миг рассыпаются. И для этой семьи – это как зажечь тонкую спичку в огромной темной комнате. И комната уже не может быть прежней. Всего лишь от одной спички.

Бабушка с дедом в магазин принесли своего кота. Пока бабушка покупала продукты, дед ждал ее возле кассы, а кот торчал у него из-под куртки. Внимательно смотрел на всех, вертел мохнатой мордой. Кот красивый невероятно, свел там всех с ума. С ним щебетали и уставшие кассирши, и покупатели. А дед стоял гордый и говорил, что это мы еще только кота морду видели. А если бы целиком! Продавщицы не выдержали такой интриги и стали требовать показать кота вместе с лапами. Ну а потом, конечно, все ахали и охали.