Андрей Сафонов - Улица в вечность. Die Straße in die Ewigkeit

Если кто не помнит, ряд чисел 1, 2, 3, 4…,12, … и так до бесконечности называется натуральным. Как говориться в школьных учебниках, это числа, которые мы используем при счете. И, на первый взгляд кажется, что в них нет ничего особенного. Считать предметы мы научились с самых ранних лет. Однако, как ни странно, натуральный ряд является одной из главных тайн науки.

Сложности возникают уже при вопросе: откуда появились натуральные числа? Есть разные теории, пытающиеся ответить на это. Сторонники материалистического взгляда считают, что числа возникают из непосредственного чувственного опыта, подобно физическим или химическим законам. Но тут появляется проблема: если физические объекты и вещества мы можем видеть и ощущать, то самих чисел мы видеть не можем. Мы можем видеть пять яблок, но само число «пять» находится только в нашей голове. Нигде в природе мы не найдем также законов арифметики и алгебры – мы можем найти их только в своем интеллекте.

Существует другой, лингвистический подход, утверждающий, что числа являются искусственным языком, придуманным человеком для описания действительности. Согласно этому взгляду, подобно тому, как мы используем слово «синий» для описания определенного цвета, мы используем слово «пять» для описания пяти яблок. Но здесь также возникают сложности: если мы придумываем язык, мы сами задаем его законы и можем быть уверенными, что не сделаем там неожиданных открытий. К примеру, было бы странно, если бы учительница русского с удивлением обнаружила, что слово «жил» пишется на самом деле через «Ы». Филологи заранее договариваются о правилах. Но этого нельзя сказать о математиках.

К примеру, в 1637 Пьер Ферма записал интересную формулу о соотношении чисел, доказать которую удалось только в конце 20-го века. А гипотезу Римана о распределении простых чисел не удалось доказать до сих пор. Получается, что математики используют числовой ряд, но не знают всех его закономерностей. Они открывают там новые теоремы и формулы, подобно тому, как географы открывали новые земли.

Есть и еще один подход, утверждающий? что законы чисел полностью сводятся к законам логики, но и он встречает нестыковку. Мы выводим числовой ряд путем однообразного алгоритма прибавления единицы – однако получаем в результате удивительное полотно, с математическими узорами. Например, есть такие числа как 2, 3, 5, 7, 11, 13, 17 …, они называются простыми. Они делятся только на себя и на единицу. И вот оказывается, что простые числа набросаны во множестве натуральных так причудливо, что не задать ни одной формулой, не вывести порождающего их алгоритма. Они словно алмазы в земной коре, словно скопления звезд, словно маяки из другого мира. Откуда они появились в человеческом разуме, до сих пор остается загадкой.

И здесь мы приходим к самому популярному среди самих математиков направлению – математическому платонизму. Суть этого подхода в том, что числа рассматриваются в нем, как отдельная независимая от физического мира реальность, со своими законами, ландшафтами и неожиданностями. Причем, в отличии от преходящих предметов нашего мира, эта реальность не подвластна изменению и тлению.

Из подобного взгляда следует удивительный вывод: наше мышление имеет доступ к информации, которую невозможно получить через органы чувств или вывести чисто логически, которая находится за пределами времени и пространства. Возникают вопросы: каковы же тогда возможности нашего интеллекта и каков источник этого знания?

Анатолий Троилин, более известный как «Гусляр», хорошо знаком любителям вечерних прогулок по центру Калининграда. Он почти всегда один, с гитарой через плечо, за черной бородкой спрятана смущенная улыбка. Разговор он обычно начинает фразой: «Вам не сыграть?». Многие наверное уже узнали его. В данной заметке я попытался философски осмыслить его весьма непростое творчество.

Так часто мы гоняемся за громкими именами и блестящими фантиками, за которыми порой не оказывается ничего, и при этом не замечаем, как что-то по-настоящему великое происходит у нас под носом. Возможно, оно незаметно потому, что преподносится без гламурной упаковки, потому, что на это не нужно тратить огромные суммы, ну и, конечно, не бывает пророка в своем отечестве, пророков принято искать где-то в царстве теней, в крайнем случае, на вершине Гималаев.

Многие, наверное, помнят музыкальный киоск возле Южного вокзала. В моем личностном становлении он сыграл немалую роль. Будучи школьником, я иногда предпринимал походы в Калининград в поисках еще неведомой музыки. «Наутилус», «Кино», «Алиса», «Черный Кофе», «ДДТ», «Ария», «Г.О.», «Черный Лукич» и другие. Сейчас любую песню можно найти в интернете, а тогда почти каждый альбом был как сокровище, как маленькая вселенная. Музыка была тем, что поднимало над ежедневной школьной рутиной и как будто указывала на то, что в мире есть какая-то скрытая гармония, какая-то тайна…

А потом, весной 2005, возле того же самого киоска, я встретился с этой тайной живьем. Я учился тогда на первом курсе университета и жил в широко известном в узких кругах подвале возле балтийского рынка. Вместе с поэтом Романом Семеновым мы тогда частенько выбирались на Южный вокзал с гитарой, дабы заработать на скромный ужин, а, в большей степени, из-за неисправимого романтизма.

Апрель только начинался. Мне было 17 лет. И казалось вот-вот должно произойти что-то чудесное, необыкновенное, то, чего еще никогда не было.

И оно произошло.

Однажды, во время одного из концертов к нам подошел дяденька очень харизматичного вида – заросший бородой, с аристократическим профилем, словно персонаж ненаписанной сказки Гофмана или даже не Гофмана, а какой-то собственной, сокровенной истории. Было ощущение déjà vu —как будто бы смотришь старинное кино, в котором сам же играешь роль.

Когда Толик достал 12-струнную гитару и взял первые аккорды, все как будто поплыло. Сколько прекрасных гармоний я выловил в киоске напротив, но такого не слышал никогда. Эта музыка раздвигала двери восприятия, и как будто начал происходить некий внутренний апокалипсис – на греческом это слово означает снятие вуали, за которой открывается сокровенная суть вещей. В тот момент я все это в большей мере воспринимал сердцем, а теперь, задним числом, научившись расшифровывать свои эмоции, позволю себе маленькие субъективные зарисовки на тему услышанного тогда.