Анастасия Семихатских - Беспризорники хаоса

© Анастасия Семихатских, 2018

ISBN 978-5-4483-2472-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Отшельники, живущие в лесах Северной Фанагории, знают много старых легенд, о которых охотно рассказывают случайным путникам, набредающим на их скромные жилища. Одно из их преданий гласит, что сотни лун назад в окрестных землях ни дня не проходило без кровопролития. Одна война сменяла другую, и жители многочисленных лесных племен не знали мира и покоя, то и дело хватаясь за копья. Женщины жили в постоянном страхе, дети росли без отцов, а старики в слезах молились своим богам о том, чтобы умереть от старости, а не от удара вражеского топора.

Древние сосновые леса, ставшие приютом для этой всепоглощающей жестокости, за столетия войн впитали в себя столько людской крови, что уже не могли оставаться зелеными. В одну из ночей хвоя сосен налилась алым цветом, их ветви потяжелели и припали к земле, а стволы и корни стали багряными.

Предание гласит, что однажды деревья вернут свой первозданный вид, но случится это не раньше, чем люди прекратят нести друг другу смерть.

А значит, можно предположить, что розовые сосны навсегда останутся розовыми.

Или их просто вырубят, чтобы подороже продать крепкую древесину.

Мальчишки не знали своего отца. Он ушел от их матери еще до того, как узнал, что она была беременна. Хотя, вполне вероятно, Агата Устин говорила так сыновьям для того, чтобы они не таили обиды на своего непутевого родителя. Но мальчики и не думали обижаться: в детстве они просто не понимали, почему у всех остальных детей есть отцы, а у них нет, а повзрослев, перестали донимать маму вопросами.

Спустя некоторое время выяснилось, что Севастьян Устин ушел добровольцем в армию, а когда началась гражданская война в Берсии, его полк был направлен туда с миротворческой миссией. Он погиб в одном из первых боев: шальная пуля задела легкое. На имя матери пришла похоронка. Мальчишкам тогда только исполнилось по два года.

Отца не было, а мама была всегда. И для двух своих сыновей-близнецов она была центром всего мира. Приходя вечером с работы, она забирала мальчиков от пожилой соседки, которая по доброте душевной заботилась о них с обеденного времени до вечера, и вела их домой. Буквально несколько метров Агата Устин и ее сыновья шли по мощенной брусчаткой дороге, а затем поворачивали к своей калитке, сразу за которой были короткая тропинка и дверь, ведущая в небольшую двухэтажную квартирку с двумя спальнями на втором этаже и гостиной на первом.

Мальчишки разувались, Агата помогала им снять курточки и повесить их на крючки.

– Переодевайтесь, мойте руки и пойдемте кушать. Бабушка Велия вас не кормила?

Мальчишки, уже поднимавшиеся по лестнице, переглядывались, учуяв возможность улизнуть от ужина, и хором говорили:

– Кормила!

– Того, кто меня обманывает, я завтра не возьму с собой на работу, – громко и четко говорила мама, чтобы сыновья хорошо ее слышали.

– Правда на работу? – радостно кричали они. – Мы не кушали у бабушки Велии! Мы очень голодные!

– Вот сразу бы так, – смеялась мама из кухни. – Ранд, проследи, чтобы Кели помыл руки, а ты, Кели, проследи за Рандом.

Потом они вместе усаживались за небольшой квадратный столик, накрытый чистой белой скатертью, и принимались за ужин. Мама накладывала им пюре и тушеную баранину, наливала овощную подливу.

– И не вороти нос! – говорила она Ранду, покачивая указательным пальцем. – Кто не ест овощи, тот всегда болеет. Тем более сейчас осень на дворе, и все болезни вышли на улицу, так что заразиться проще простого.

– Как это «болезни вышли на улицу»? У них что, есть ноги? – спрашивал Кели, уплетая ужин за обе щеки. И мама принималась рассказывать, говоря о болезнях, как о страшных чудовищах, с которыми сражались два бравых мальчугана, подозрительно похожие на Рандольфа и Келемена. Даже упрямый Ранд отвлекался на этот рассказ и брался за еду.

Через час братья укладывались спать, пока Агата заканчивала домашние дела. Домыв посуду и переодевшись в ситцевое платье, она поднималась к сыновьям и по очереди целовала их в светло-русые макушки. Кели неизменно спрашивал:

– Мам, ты нас любишь?

И Агата неизменно отвечала:

– Очень люблю.

Затем Кели обращался к брату:

– Спокойной ночи, Ранд.

– Спокойной ночи.

– Ты спишь?

– Нет.

Так повторялось каждую ночь.

От маминой одежды всегда исходил аромат зелий, масел и трав. Агата Устин работала помощником фармацевта в травяной аптеке при госпитале, так что этот запах никуда не исчезал, сколько ни пытайся от него избавиться. Мальчики с детства привыкли к тому, что мама пахла боярышником, можжевельником, валерианой, гвоздикой, лесным дудником и ежевикой, облепихой и перечной мятой. Будучи малышами, Рандольф и Кели очень любили забираться к Агате на руки или, внезапно оторвавшись от своих игр, подбегать к ней и обнимать за ноги, утыкаясь носом в подол ее платья. Исходивший от него аромат – насыщенный, слегка горьковатый и терпкий, являл собой одну из составляющих беззаботного детства, о котором братья даже спустя много лет вспоминали с неизменной нежностью и тоской.

Когда Кели и Ранду исполнилось по шесть лет, они сели за школьную парту. В четырнадцать перед ними впервые встал серьезный выбор: продолжить обучение в школе или пойти по одному из трех путей: уйти на обучение в монастырь Алево, стать кадетами или пойти учиться на шахтеров. Маленький город Варр специализировался только в этих трех сферах.

Агата настаивала на том, чтобы сыновья продолжили учиться в школе, но Кели очень хотел стать военным, а Ранд мечтал научиться таинственной и секретной науке под названием «телепатия», которой обучали монахи.

Было решено. Кели поступил в кадетский корпус, а Ранд ушел воспитанником в монастырь и обрядился в черные одеяния.

Теперь их уже никто не называл просто – Кели и Ранд. С этого момента они разительно преобразились и повзрослели, превратившись в Келемена и Рандольфа.

Что кадетский корпус, что монастырь давали своим ученикам кров на шесть дней в неделю, и лишь по воскресеньям Кели и Ранд могли видеться с мамой. Им очень недоставало ее, как недоставало им и друг друга, ведь они привыкли во всем и всегда быть вместе. Поэтому первые месяцы обучения порознь стали для них серьезным испытанием.