Эдуард Диа Диникин - Московский психопат

– Все-таки, какой-нибудь вывод ты сделал из случившегося?

– Не верить в гороскопы. Случайно я прочитал в какой-то газете гороскоп на ту неделю. Она у меня просто чудесная и всю неделю, кстати, я в центре внимания.

– А разве не в центре внимания?

– Да! В гробу я видел такое внимание. Да, пожалуй, надо взять пример с Милонова и носить за голенищем сапога нож, как он когда-то. Правда, сапоги я не ношу. Но, судя по возрастающей криминализации общества и расширению НАТО на восток, скоро вся страна их наденет».

Несмотря на уговор не рассказывать то, что на самом деле происходило в квартире, Толя «раскололся» сразу же и, приехав в бункер в тот же день, когда произошел этот инцидент, выложил свою версию того, что было. Я не знал, что он там говорил, но был уверен, меня он выставил в не самом хорошем свете. Месяца через три правая рука Эрнста Милонова Константин Локтионов немного выпивал в бункере с какими-то нарбригами. Налив двум своим приятелям, он сказал мне: «Говорят, ты очень буйный пьяный, поэтому тебе не наливаю». Мне это показалось очень оскорбительным, но я лишь пожал плечами и сказал: « А я с вами и не собирался пить». Локтионов вскоре умер от сердечного приступа. Для России в последнее десятилетие смерть молодых и крепких ребят от сердечного приступа вполне обычное явление. Впрочем, как и в пьяной драке.

В порно я так и не снялся, хотя многие мои знакомые постоянно находили «меня» в порножурналах.

Челябинск. 12 июля. 2004 .

Я лежал на кровати и смотрел плазменный телевизор. Качество приятно удивляло. Прогресс.

Вот уже второй день я находился в гостях у своего старого приятеля. Знал я его с девяносто третьего года. Уже отстрелялись танки по парламенту в Белом Доме, я уже съездил «на юг» (поездка была недолгой, но запоминающейся), окончил первый курс университета и устроился на работу на телевидение, пройдя конкурс в четыреста человек.

Я уже год как расстался с девушкой Наташей, имел пару раз отношения с ее бывшей одноклассницей-еврейкой, у которой и познакомился с Юрой. Наташина одноклассница в середине девяностых уехала в Израиль, получив журналистское образование в Екатеринбурге. Но она уже не имела никакого отношения к тому, что я оказался в его загородной квартире в комплексе у озера Сунукуль.

Юра занимался бизнесом, который шел настолько хорошо, насколько хорошо мне было в этот июльский день двух тысяча четвертого года.

Я приехал в Челябинск в конце мая из Самары, где оказался настолько же случайно, насколько случайно Юра уехал вчера в Челябинск. Ему было надо по работе. Был вопрос, который решить мог только он. И это несмотря на то, что уже давно были подчиненные, которые занимались всеми вопросами. Получив звонок, он какое-то время сомневался, оставлять меня или нет, но, все же, оставил. Причины его сомнений заключались в том, что он считал меня человеком склонным к злоупотреблению алкоголем, и не хотел, чтобы я, в его отсутствие, опозорил его перед соседями.

Я сказал, что не буду пить, так как компания Ларисы заменит мне водку, виски, вино и шампанское вместе взятые. Разве что с боярышником Лариса не сравнится. Юра рассмеялся этой немудреной как настойка чаги шутке и согласился меня оставить. Кроме его воспитанности, тут сыграло, уверен, роль и то, что боярышник в магазине комплекса не продавался. По-крайней мере, он так сказал.

Лариса была редкой птицей. Редкость ее для меня заключалось в том, что она была замужем. Это меня немного напрягало. Но не в моральном плане, а скорее – ментальном. Не круги общества меня волновали, а круги ада, в данном случае – второй, для блудников и прелюбодеев.

Для меня, как минимум, с 21 октября 1991 года не было проблем с верой в загробную жизнь, как и вообще в потустороннее. А некоторые события в последующем лишь подтвердили то, что не нуждалось в подтверждении.

Муж Ларисы был в командировке. Она держала с ним связь по телефону.

Юра уехал, пообещав вернуться завтра. В принципе, это был очень хороший вариант. Можно было легко нарушить обещание, не выдав себя. В холодильнике стояла пара бутылок дорогой водки, с печатями какими-то, сертификатами. А в магазине внизу продавалась попроще. Вот ее можно было купить, чтобы не «палиться». Да и, в конце концов, боярышник тоже продавался. Когда мы ехали с Ларисой на такси (это несколько печальная часть из-за того, что пришлось потратить энную сумму денег), то я выходил у магазинчика в деревне. Там стоял боярышник. Впрочем, это разговоры в пользу бедных – никакого боярышника я покупать не собирался.

Но и водки не купил. Юра был ценителем чая, которого у него было сортов двадцать. Я откладывал покупку алкоголя.

Утром мы занимались любовью с Ларисой, потом позавтракали, сходили на озеро, где искупались. Вода, чистая, как первач, настоянный не слезах ребенка, смыла с меня последние желания выпить. Мы вернулись в квартиру, где вновь разделись и легли в кровать. Но до этого я машинально включил телевизор, по которому показывали новости, а выключить забыл. И услышал:

– Генерал-лейтенант Лукашенко встретился с президентом России Владимиром Путиным….

«Знакомая фамилия», подумал я и повернулся посмотреть на экран. Лариса, в свою очередь, повернулась, чтобы удивленно посмотреть на меня.

«Да, а ведь это его отец», понял я, вглядываясь в лицо человека в форме. Генерал-лейтенант относился к какому-то ведомству, две начальные буквы которого были «ФС». Остальные я не расслышал.

«Что ж», подумал я, «если бы я убил Толю – это, конечно, был бы очень громкий пи-ар ход для меня, как для писателя, да и на „зоне“ прогремело бы, но только не выжил бы я. Да и вообще не факт, что доехал бы до „зоны“. Был бы трупом уже».

– Там интересное что-то показывают? – иронично спросила Лариса.

– Да как сказать…

Мне захотелось рассказать эту историю. Вообще, Лариса уже знала кое-что обо мне. Про артистку Гуркову, например. Про наши недолгие с ней, точнее, отношения. И про то, что я хочу написать книгу под названием «Доброволец безумия». Лариса была медиком по образованию и работала в профильной организации.

– Безумие не может быть добровольным, – сказала она.

– Гете написал, что может, – ответил я. – «Пьянство – добровольное безумие».

Но надо отдать себе должное, я пропускал особо яркие истории, связанные с алкоголем. Не хотелось отталкивать от себя эту двадцативосьмилетнюю женщину. Двадцативосьмилетние женщины с медицинским образованием не переносят яркие истории с алкоголем на дух. Как дух святой не переносит герпес или грипп.

– Да как сказать, – повторил я и повернулся к ней. Истории историями, а секс по расписанию – у меня, все же, запланирована водка через полчаса! Ведь повод есть, а глотка у меня найдется.