Эдуард Диа Диникин - Московский психопат

Через час, подбадривая свой рассказ глотками водки, купленной внизу, я поведал ей историю резни на Рублевке.

– И что, ты собираешься это тоже написать в своего «Добровольца безумия»?

– Разумеется.

– С именами?!

– Конечно, без имен вся соль пропадает.

– Ты точно безумец, – покачала она головой. – А что с ними потом стало?

– Без понятия. С Бажовым мы виделись потом, выпили пару раз. Он, вообще-то, нормальный парень, толковый. Хотя бы потому, что смог в такой серьезный момент сообразить. Не каждый сохранит хладнокровие тогда, когда в его ногу ножом бьют прямо в артерию.

– Ты туда специально бил?

– Да, – сказал я.

– А остальные?

– Не знаю. Не интересовался. Да они тоже нормальные. Хорошие ребята.

– Хорошие?! – воскликнула Лариса. – Такие хорошие только в постели бывают…

«Что?», подумал я.

– … когда лицом к стенке лежат. И молчат.

– Тебе видней, – согласился я.

– Да ну тебя. Я заметила, что ты всегда поступаешь так, чтобы не быть уверенным в завтрашнем дне.

– Это от дна зависит. У каждого подвала есть дно, которое для кого-то потолок. И оттуда всегда могут постучать. Не сегодня, так завтра.

– Ага. Тук-тук. Сиди, я сама открою. Ты точно безумец доброволь… добровольный безумец.

– Доброволец безумия, – поправил я.

– Пиши быстрей, пока жив.

– Да, согласен. Мертвому мне не до писанины будет. А то так буду откладывать в долгий ящик и в него же и сыграю.

– Аминь, – сказала она неожиданно.

Не дурра ли?

БЕС СЛУХА

На мой взгляд, самым лучшим слухом был, несомненно, тот слух начала или даже середины восьмидесятых, в котором утверждалось, что Валентина Леонтьева, добрая, мягкая женщина с хорошей улыбкой, ведущая в то время программу для детей «В гостях у сказки», и «От всей души», оказалась японской шпионкой. Утверждалось, что когда ее пришли брать люди из КГБ, то она, не желая сдаваться, выбросилась из окна. То, что ее достаточно долгое время не было видно на телеэкране, придавало слуху абсолютную достоверность.

Чуть похуже слух был у моего дяди Ильи, поэтому приходилось кричать.

БЕС СТУКА

Я полностью согласен, что скорость стука выше скорости звука, но скорость света все равно больше и благороднее, чище как-то.

БЕС ПРАВИЛ

Вероятно, все же он, если учесть, куда умчалась гоголевская птица-тройка.

БЕС ГОЛОВЫ

Это была то ли весна, то ли осень – я сразу забывал название сезона, выглядывая в окно. Так как за окном, по всем признакам, было лето. И так продолжалось три недели. Но в этот день резко похолодало и я, выходя на осеннюю улицу, накинул куртку. Я собирался поехать в Москву без определенной цели. Собственно, я так всегда ездил в Москву, справедливо полагая, что цель найдет меня сама. Правда, в этот раз путь был близким – из Красногорска Московской области.

На завтра я был приглашен в гости к писателю Юрию Малееву. Поэтому накануне прочитал его рассказ «Укради мою голову» и еще раз быстро просмотрел его роман «Следуны», который я, два раза ошибке, в разговоре с ним назвал «Сандуны».

Малеев очень ценил свой роман, в отличие от меня, считавшего, что наиболее больших высот (или низин, как сказали бы недоброжелатели писателя) он достиг в своих рассказах.

Откровенно говоря, я считал Малеева не просто выдающимся, а уникальным в своем роде писателем. Очень многие писали о «том», «ином», «другом», но никто не писал как Малеев. Потому что Малеев не писал о «том» или «ином». Он писал об «этом», обыденном, что окружает каждого человека каждый день. Но писал «оттуда».

Я позвонил ему пару недель назад, и в результате нашего короткого разговора, он неожиданно пригласил меня в гости.

Но сегодня у меня было время, и я поехал прогуляться. Доехал на электричке до Тушино, сел в метро, вышел на Чистых прудах. Литровая фляга с водкой была при мне с Красногорска. Точнее, там был херес, разбавленный спиртом – оригинальный коктейль собственного изобретения. В другом кармане куртки лежала книга с моими стихами.

Я пошел на Мясницкую. Встретился там с Пушкиным. Мы поговорили с ним немного, после чего раскланялись. Иван Пушкин – знакомый журналист, пошел в одну сторону, а я было на все четыре, так как коктейль начал действовать весьма энергично, но вспомнил, что особо гулять не стоит – завтра к Малееву.

Сторон, все же, в этот день оказалось, если не четыре, то две – пусть не света, но медали. На одной было четко изображен мой целеустремленный профиль, направленный в сторону Красногорска, на второй – совсем другого человека, нетрезвого, привыкшего подкидывать монету, надеясь, что вместо орла или решки выпадет джек-пот. Но он не выпал и к станции «Тушино» я подъехал пьяным и опустошенным – не душевно, а карманно.

Решив напоследок зайти в летнее кафе, которое дорабатывало последние дни, я познакомился с очаровательной блондинкой-барвуменшей. Она налила мне водки в пластиковый стакан и дала тарелку с чебуреком.

Я сел за один из столиков. Кафе в этот уже поздний вечер было заполнено почти полностью. Моим соседом оказался мужчина только что вышедший из мест заключения. Звали его Сергей. Был он без денег. Вскоре мы стали пить и разговаривать. В кафе стоял гвалт, звучала музыка. Все это сдабривалось звуком проезжающих мимо автомобилей. Станция метро была через дорогу. Если пересечь ее и пойти налево, перейти железнодорожные пути, свернуть на тропинку, которая извилисто шла на запад через небольшую низину, то минут через двадцать можно было дойти до знакомого художника. Звали его Миша. Я смутно помнил, что познакомил меня с ним художник Бурдачев, участник знаменитой бульдозерной выставки времен Брежнева и покоренья Ангары. Кажется, Миша тоже принимал в ней участие.

Я начинал задумываться, а не стоит ли мне пойти к нему?

Однако голос моего случайного визави вывел меня из задумчивости.

– Вот забрал сыну подарок, – сказал он, вытаскивая из кармана небольшую черную коробку.

Он открыл ее и достал из глубины красного бархата несколько фигурок. Это были игрушечные солдатики кавалеристы.

– Гусары вот, драгуны, кирасиры. Легкая, средняя и тяжелая кавалерия, – сказал он. – Целый отряд смешанный. И кавалерия США есть времен гражданской войны. И конфедераты. И буденовцы.

– Сам делал? – спросил я.

– Нет, не сам. По заказу там, на «зоне» изготовил один умелец. Я ему чай там, сигареты, прочие «понты». Тут бы дороже обошлось, – сказал он.

– А сколько ты, говоришь, отбывал?

Он посмотрел на меня взглядом, в котором чувствовалось напряжение. И я не мог понять его причину.

– Сколько раз, что ли? – переспросил он меня.

– Да нет, по времени.

– По времени… – почему то усмехнулся Сергей и продолжил – Пять лет последний раз. У меня две «ходки» было.