Irina Raymond - А я до сих пор жива. Исповедь особенной мамы

И боль свою я приглушаю.

Но сердце рвёт. Душа кричит.

Мой старший сын, мне очень страшно

Осознавать, что нет тебя.

И жизнь порою так ужасна…

Но ты со мной и навсегда.

Мне память образ твой рисует.

Я запах чувствую волос.

И по тебе я так тоскую…

О, кто бы весточку принёс.

*

Мой сын, мне грустно без тебя.

И боль сжимает мою грудь.

У каждого своя стезя.

Зачем ты выбрал этот путь?

Сегодня ровно год уже,

Как ты домой пришёл из «ада».

Июнь забрал. В моей душе

Так пусто. В чём я виновата?

Вопрос останется немым.

В глазах тоска. Улыбка Моны.

Ты – Воин был и пилигрим.

Будь прокляты твои погоны.

В конце декабря проявилась моя одноклассница Нина, которая жила в Германии уже давно. Мы хорошо переписывались и перезванивались, виделись иногда, по её приезду в Россию. Она была в курсе моей жизни, я в курсе ее. Так случилось, что где-то года полтора назад всё прекратилось: и звонки, и письма. Она не знала, что у меня погиб Димка. Я не знала, что она накладывала на себя руки несколько раз. Мы обе проревели два часа в телефон – Нина мне сама позвонила. У меня – сын. У Нины своя трагедия – измена обожаемого мужчины. Такие разные, но такие горькие потери. Для обеих на грани. Только грани разные.

Не люблю учить людей или давать им советы. Каждый человек – целая Планета со своими правилами и устоями, даже уставами. То, что для кого-то просто пустяк, для другого – ужас, катастрофа, конец. Эмоции могут захлёстывать одного, в то время, как в такой же ситуации, другой может закаменеть. Как тут знать, что может произойти в следующую минуту твоей жизни? Как подготовиться к ней полностью? Как выйти из всего, что обрушилось на тебя, сохранив себя хоть как-то и в чём-то, если не получается быть прежним. Вопросы. Только вопросы. Ответы у каждого свои: в силу характера, ценностей, приоритетов. Не знаю, почему сильный человек вдруг ломается одномоментно, как спичка, а слабый начинает цепляться за мелочь и вытаскивает себя из бездны. Всегда считала себя сильной, а потому и боролась с собой. Было за кого, для кого и зачем.

Хочется, чтоб всё легко и просто.

Только в моей жизни не бывает.

У меня всё так колюче – жёстко.

Жизнь меня всё время наставляет.

Снятся сны о дорогой потере,

Никогда мне не смириться с ней.

И не важно: верю иль не верю,

Старший не откроет дома дверь.

Не зайдёт, не скажет: « Здравствуй, мама!

Хоть большой, но по тебе скучал»…

И болит, не заживает рана.

Голос, что родной, вдруг замолчал.

Нина и Георг пригласили к себе в Германию. У меня появилась первая моя собственная мечта после «ухода» сына. Другая страна, новые впечатления. Я уже не могла жить в замкнутом круге, который сама себе и очертила, где была только я и моя боль. Надо вырваться в иной мир! Увидеть, ощутить, вдохновиться. И после продолжать учиться жить…

Сколько дней на Земле мне осталось?

Это знает серебряный дождь.

Может много, а может малость.

Как пришёл, так туда и уйдёшь.

А как жизни узор тобой вышит,

Всё зависит от солнца и лун.

С кем кому-то судьба не вышла?

Ничего, время – лучший колдун.

Всё расставив по полочкам значимым,

Обозначив, где блажь, а где ложь,

Подсчитает: на что потрачено.

Приговор. Ты зачем живёшь?

Кто-то будет слюняво плакаться,

Кто-то глаз не посмеет поднять.

Кто-то будет гордиться. Хвастаться.

Для кого-то весь смысл – ждать.

Принимая, как данность Судьбинушку,

Не ропщу, не умея льстить.

Бог забрал у меня кровинушку.

Есть второй. Значит, надо жить.

Младшего стала оберегать от боли, что грызла меня денно и нощно, утром и вечером. Меня сможет понять только такая же мама, как я. Никто больше. Для того чтобы понять, надо пережить эту же боль. Не иную. Потому что каждая боль – другая. И степень боли разная. Самая высокая и самая жгучая боль – боль мамы, которая потеряла своего ребёнка. Вне сомнений.

Это о любящих мамах. У меня не было тесной связи с моей мамой. И боль от её «ухода» перекрыла боль от потери сына. Очень мощно и безоговорочно. Боль так оглушила меня, что никакой другой я уже не понимала. Совсем. Мама, прости.

Конечно же, я ездила к своей маме на могилу. Это было в сентябре и после моей больницы. Немного пришла в себя и смогла поехать одна в родной город на поезде за сотни километров. Остановилась у отца моей одноклассницы. К брату дорога заказана. Нашу квартиру разменяли, а библиотеку продали. Моя мама сделала успешную карьеру в мостостроении. Высокий руководитель, единственная женщина в Союзе – главный инженер. Я гордилась ею. Вот любви её мне всегда не хватало.

Поражаюсь человеческой алчности, порождающей бесчеловечность. Я не про наследство даже. Кладбище, где лежит моя мама старинное и большое. Служащие там женщины долго искали запись и, когда нашли, удивились, что мама захоронена в таком месте, где уже 40 лет никого не хоронят, если там нет родственников. Родственников, именно там, у нас не было. Я хотела вызвать такси, чтобы поездить по кладбищу и найти её последнее пристанище. Брат изрядно постарался, чтобы даже могилу мамы не нашла. Женщины оказались сердобольными и сочувствующими. Они вызвали местный автобус, и мы поехали. Три часа безуспешных поисков. Уже хотела поблагодарить и отпустить водителя, нельзя же так бессовестно долго использовать служебный транспорт в моих личных проблемах.

Только человек оказался понимающим: маму ищу. Он остановил автобус в сотый раз. Мемориал погибшим пожарникам: одинаковые серые памятники и впечатляющих размеров колокол. Вышла и оказалась прямо перед скромным холмиком, под которым и покоилась моя мамы. Очередное потрясение. Не от того, что, наконец-то, нашла. Нет! От того, что увидела. Убогий крест из плохо обструганных досок. На нём табличка и сделанная от руки кривая надпись. Сын, получивший колоссальное наследство, пожалел денег на достойное оформление захоронения нашей матери. Я позвонила этому «сыну» прямо от мамы.

На мои возмущения он ответил просто:

– Ты уже забрала всё, что хотела. Вот и займись своей матерью. А на твоего сына мне плевать. Удары под дых. В таком коротком разговоре. Где-то читала, что злой человек тебе простит зло, а вот добра никогда не простит, которое он от тебя получил. Вероятность этого подтвердилась ещё раз.

После развода с мужем, я усиленно занялась бизнесом. 90-е годы. Моих денег вскоре стало хватать на моих детей, на мою маму и на семью брата. Избалованный мамой Андрюшка – Андрейка – брат не умел и не мог содержать свою семью, где росли уже две дочки. Родные же. Как тут не помочь? А зависть проявлялась у него уже тогда. Видела. Но он был младший, а потому делала вид, что не замечаю ничего. Нас обоих родила одна мать. Родной брат? И врагу не пожелаешь такое услышать. Выплакав свою безысходность, оставив для мамы цветы и открытку, вернулась домой.