Евгения Микулина - Наблюдатель. Женщина-Vamp: вампирская трилогия

Будет кем себя почувствовать, кроме как подчиненным, который крутит роман с начальницей и живет у нее в квартире.

Я ухмыляюсь:

– Мне стоило знать, что с вами, ребята, не соскучишься. Но когда я облажаюсь, и выйдет ужасная гадость, и международная критика меня проклянет, и пиар для нашего модного листка получится сугубо негативный… Тогда я оставляю за собой право сказать: «Я тебя предупреждал!»

Она смеется и приближает свое лицо к моему, чтобы поцеловать.

И говорит тихо, но внятно:

– Ничего. Всех, кто посмеет нас критиковать, мы с Серхио загрызем.

Влад спит в моей – нашей, мне пора привыкать думать именно так, использовать это слово, которое обозначает наш безусловный и официальный «совместный» статус, – кровати, закинув одну руку за голову.

На его красивом лице даже во сне сохраняется выражение легкой озабоченности. Это понятно. У любого человека был бы беспокойный сон, если бы он пару часов кряду провел, изучая на Youtube фрагменты авангардных балетов и одновременно, пока загружались ролики, штудируя в другом окне немногочисленные блоги, посвященные русской моде. И то и другое производит на неподготовленного зрителя довольно кошмарное впечатление, и я предупреждала его, что не стоит смотреть такие ужасы на ночь. Но Влад – человек не только талантливый, но и очень ответственный (хотя по его вечно взлохмаченному и слегка расхристанному виду этого и не скажешь), и он решительно заявил мне, что не собирается являться на завтрашнюю встречу в «Большой» неподготовленным. Ему надо, сказал он, хотя бы быть «в теме».

После того как я рассказала ему о своей затее с балетом, он запаниковал, хотя старался замаскировать это шуткой. Но, как это всегда с ним бывает, паника быстро уступила место энтузиазму. Художественное любопытство, с которым он реагирует на всякую новую задачу, – одно из качеств, за которые я люблю его. Хотя нужны ли мне на самом деле причины, чтобы любить его? Чтобы влюбиться, они мне точно были не нужны – я понимаю теперь, что влюбилась в него в первую секунду, как увидела, еще до того, как по-настоящему узнала. Мне стоило только посмотреть в его светлые, чуточку дикарские глаза, и я пропала, хотя далеко не сразу поняла это. И уже потом, ради этих глаз, я готова была видеть в нем самые прекрасные душевные и профессиональные качества. Мне повезло, что они в нем действительно были и есть, эти качества.

В любом случае Влад правда никогда не может устоять перед чем-то интересным и трудным в своей работе. И вот сегодня, намеренно уведя меня на улицу, чтобы, как он выразился, я «не отвлекала его своими танцами», и усадив в кафе на террасе, он завел со мной разговор о том, во что мы собственно собираемся ввязаться. Его главная – и очень здравая, кстати, мысль – заключается в том, что нам не стоит предлагать в качестве фэшн-составляющей никаких «больших брендов». Никаких Дольче с Габбаной – это сразу придаст всему налет коммерции, и художественный проект превратится в пиар-акцию, и участие журнала будет казаться тоже неким посредничеством-сводничеством, и мы будем скомпрометированы. Не то чтобы я сама об этом не думала – думала, естественно. Но меня радует то, как быстро Влад сам пришел к этой мысли. И как естественно перешел к выводу о том, что нам нужен какой-то независимый русский модельер, с которым можно было бы посотрудничать. Отсюда его рыскание по блогам в поисках какого-либо местного дизайнера, от которого нас обоих не тошнило бы и кого мы могли бы с чистой совестью предложить для такого серьезного выхода на международную арену.

Вернувшись домой, Влад пересмотрел с десяток сайтов и выкурил пачку сигарет. В конце концов, с шутливым отчаянием покачав растрепанной головой, он поднял на меня взгляд и объявил:

– Мне тягостно говорить об этом, но я знаю только одного человека, который годится на роль «хорошего русского модельера». Он, правда, не совсем человек, и я не уверен, что он русский, но он точно приличный модельер. Стас Чепраков. Недалеко мы от «Детей ночи» ушли. Куда ни сунься, всюду ваш брат.

Влад был совершенно прав. Станислас Чепраков, звезда русской мужской моды и владелец ночного клуба «Дети ночи», и в самом деле нерусский – он поляк. И в самом деле не человек – он один из моих «братьев». Но он действительно хороший дизайнер. И подойдет нам. Даже, наверное, будет рад помочь.

О том, что он единственный подойдет нам, я тоже знала с самого начала. Но мне хотелось, чтобы Влад и этот вывод сделал сам. Потому что предлагать его сразу с моей стороны было бы неприлично. Я не знаю, как это назвать, когда представители одного и того же биологического вида составляют друг другу протекцию, но это точно ничем не лучше, чем непотизм.

Так или иначе Влад сделал выбор, распечатал кучу картинок с чепраковскими коллекциями разных лет, обозвал наше балетное предприятие «Вампирским театром по мотивам Энн Райс» (естественно, среди «профильных» фильмов, которые он время от времени в тайне от меня смотрит, было и «Интервью с вампиром», я могла и раньше догадаться), сгреб меня в объятия и отволок на кровать.

На мою – нашу – кровать.

И на некоторое время я забыла обо всем – и о работе, и о балете, и о своей природе.

А теперь он спит, закинув руку за голову и чуточку хмурясь, и у меня есть время подумать. Вернее, попаниковать.

Напрасно он думает, что его одного тревожит наше решение жить вместе. О нет… Нет. Просто его страхи носят нормальный – человеческий – характер. Он боится, что у нас не получится, что мы будем теснить друг друга, что нам будет неудобно. Что постоянное пребывание вместе начнет раздражать нас. Ну меня главным образом: в себе он уверен, но мои выходки, вернее, постоянные попытки оставить его для его же пользы, навеки поселили в нем некое сомнение в глубине моих чувств. Ему, дурачку, кажется, что тот факт, что его одежда не очень-то помещается в мою гардеробную, а его диски – на мои полки с музыкой, может каким-то образом изменить простое и безусловное обстоятельство моего существования: любовь к нему.

Ему кажется, что мне будет неудобно жить с ним. Он не верит, или не может по-настоящему осознать, что я не могу жить БЕЗ него. Его присутствие необходимо мне, как воздух. Нет, это не совсем верное сравнение. Без воздуха я могу обходиться – если не вовсе, этого я никогда не проверяла, то по крайней мере очень и очень долго. Я должна быть честнее с собой. Его присутствие необходимо мне, как… кровь.

Это довольно символично, на самом деле. Мне нужна чужая кровь, чтобы жить, – ведь своей у меня в сущности нет. И я не могу быть счастлива сама по себе – я долго думала, что могу, считала себя самодостаточной и самостоятельной. Но я ошибалась, или просто не жила по-настоящему. Теперь я знаю: чтобы жить полноценно, чтобы чувствовать и радоваться, мне нужна помощь извне. Мне нужен он.