Владимир Калинин - Разбуди меня, дробь барабанная. Часть первая

Я, в самом деле, опаздывал, завтракать уже не когда, надо бежать на остановку, и я выскочил на площадку, застёгивая пуговицы на ходу. Как, назло, не работал лифт, и я нёсся, как пацан, вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Уже выбежав из двора, и обогнув последний дом, я увидел, как включив поворот, от остановки, медленно, пытался отойти мой автобус, я прибавил скорость, и, догнав его из последних сил, громко забарабанил в двери. Шофёр, открыв дверь, впустил меня, и, трогаясь с места, громко объявил по селектору, – успел каскадёр! Дружный хохот пассажиров не прибавил мне оптимизма, надо было видеть меня в тот злополучный момент, я еле втиснулся в проход, тяжело дыша, красный, как рак, и вдобавок, шапка съехала козырьком на ухо. Я проехал уже одну остановку, и новые прыткие пассажиры уже подпирали меня сзади, автобус ещё не тронулся, и дверь была открыта, но я, к ужасу своему, отчётливо услышал, как водитель объявил совсем не ту остановку. Я понял, что еду в другую сторону, и как взбесившийся бык, попёр к выходу, на пролом, выталкивая из автобуса всех, кто был на пути. Оказавшись на улице, я услышал селектор, – ну, правда каскадёр, – и дружный хохот, из отъезжающего автобуса. Ну, надо же так ошибиться, вместо 25го сел на 26ой. Посмотрев на часы, я точно знал, что опоздаю, 20минут до начала смены. Потом меня осенило, надо на такси, я уже видел приближающийся зелёный глазок, и кинулся к нему, как на амбразуру, шофёр резко тормознул, опасаясь сбить меня, – ты, что больной, мужик? – Нет, на завод спешу. – Шеф, бегом на промжебэ! И всё-таки я успел! Я входил в свою кабинку, и меня увидел мастер, – привет Николай! – Что- то ты, какой- то взъерошенный, на себя не похож, не заболел? – Или случилось что? Ну не рассказывать же ему, что я живу две жизни, во сне и наяву. И я сказал, – нет, всё в порядке, Петрович! Отработал смену я нормально, но всё время был под впечатлением сна, и кажется, совсем не рад своему пробуждению. День закончился быстро, субботняя смена на час короче, я приехал домой и застал Андрея и Сёмку дома одних. На мой вопрос, – где мать, – ответили, ушла следом за мной, не сказав куда. Я разогрел ужин, разложил по тарелкам, и мы сели кушать, не дожидаясь, Антонины. Где она может быть? Эта мысль сверлила мне мозг. Наши отношения портились всё больше и больше. Я вспомнил тот день, когда мы пришли с праздничного ужина, от тёщи. Я пьяный завалился на диван, а Тоня думая, что я сплю, с кем то очень мило разговаривала по телефону и назвала кого то Толиком, потом я на самом деле уснул, не надолго, проснувшись от жажды, я не нашёл её дома, не ужели она мне изменяет? Я пошёл тогда в ванную, набрал воды, и плюхнулся в неё, прямо в одежде, так было, пакостно, на душе, плюхнулся и провалился в другой век, в медвежью яму, боже, что со мной?! Когда я помыл уже посуду, и сидел с ребятами, смотрел телевизор, щёлкнул в двери замок, я взглянул на часы, четверть шестого. Вошла Тоня и растерялась, не ожидала, увидеть меня дома сейчас, думая, что я приду после шести, забыла, что сегодня суббота! Потом, собравшись с мыслями, заговорила, – ой, вы все уже дома, а я у подружки засиделась, сейчас ужин разогрею, всех накормлю. – Я сама уже поужинала! – Мы тоже уже поужинали, – сказал Семён, Тоня ушла в другую комнату. Всё было не так, как обычно, что дети, тоже заметили перемену, в отношениях родителей, но молчали, не показывая вида. – Папка, а бабушка нам игру новую подарила, она к телевизору подключается, поиграй с нами, – просил Сёмка. – Да я же в этом ни чего не понимаю, поиграйте без меня, – и Сёмка с Андрюхой, довольные, стали подключать приставку. Я пошёл на кухню, открыл форточку и закурил, завтра воскресение, выходной, чем заняться? Может съездить с сыновьями на лыжную базу, если будет погода, и как поведёт себя завтра Тонька? Очень даже интересно! Она легла уже, на не разобранный диван не раздеваясь, и надо полагать, муж ей на супружеском ложе сегодня не желателен, честно признаться, мне тоже ложиться с ней не хотелось. Мысли переключились на Ерофееву Заимку, вот где мне, по настоящему, интересно, всё ли там благополучно? Как доехал Митька? Я бы там сейчас развил такую деятельность, по заготовке соли и рыбы, только держись! Меня тянуло к Устинье. Смешно? Мне не очень! Ночевал я на полу, у батареи, странное дело, мне совсем ничего не снилось, я встал, как обычно, в шесть, убрал подушку и одеяло, Антонина лежала, как и вчера, но я видел, что она не спала, только делала вид. Умывшись, я выглянул в окно, градусник показывал -14, и было тихо, хорошая должна быть погода сегодня. Я пошёл собирать нужную нам одежду, на всякий случай, в семь встали пацаны, я пошутил, вам же не в школу, в след за ними, из комнаты вышла Тоня. – Коля, почему ты меня не разбудил вчера, я так устала, уснула как убитая! – Вот я и не хотел тебя беспокоить! Наш спектакль не провёл пацанов, они понимающе переглянулись. – Папка пойдём на рыбалку? – Какая рыбалка, мы же не собраны, не готовы? – Я, вообще то, планировал на лыжную базу? – Ты как, мать? – Ой, я не могу! – Мы с Верой вчера договорились идти на рынок, мне нужны новые сапоги, а ей шаль, мои уже устарели, не модные! – Это когда же они размодиться успели? – Осенью брали, новые! – Вот Сёмке надо новые, подмётки отрываются, а Андрюха из штанов вырос!? – Ты не выносим, Николай! – И у нас уже нет на всё денег! – Извольте объясниться, милая, ещё и полмесяца не прошло, как я принёс тебе получку, +13ую, там была солидная сумма? Она была в ярости, – мне некогда, тебе всё это объяснять, как ты смеешь попрекать меня деньгами? – И вообще, я тороплюсь, мы договорились встретиться к восьми. – Может быть, ты сначала покормишь детей? – Сами справитесь. И, ушла. Настроение было, минус ноль. У меня хорошие пацаны, они аккуратно так, на кошачьих лапках, подкатили ко мне с двух сторон. – Да не расстраивайся ты, папка, хорошие у меня ещё сапоги, зиму додюжат, – и брюки у меня не все короткие, – вторил Андрей. – Папка, ну её эту лыжную базу, идём на рыбалку, у дамбы ёрш клюёт как угорелый, и что нам собираться, только подпоясаться, малинка с прошлого раза осталась, в холодильнике живая, ледоруб не нужен, там лед как решето, весь в лунах. Знали они, сорванцы, чем меня успокоить, я рыбак заядлый. – Ну, так быстро за стол, сейчас яичницу сварганю, чай уже вскипел! Через полчаса мы уже вышагивали по улице, предвкушая любимое занятие, до дамбы было 15 минут ходу. И правда рыбалка была по нашим меркам превосходной, ёрш клевал один за другим, погода была прекрасной, светило солнце, и безветрие. Постепенно пространство за дамбой заполнялось людьми, здесь были не только рыбаки, но и просто отдыхающие ротозеи, люди шли семьями с детьми, благо, что река протекала по центру города. Наловив кучу ершей, полведра не меньше, сложили всё в пакет и отправились домой. А я шёл и думал, когда то здесь тоже водились осетры. Домой идти не хотелось, но было нужно так, завтра ребятам в школу, должны подготовиться к занятиям. Я же займусь рыбой, почищу и сварю уху. Тяготило Тонькино поведение, терплю, но не знаю, на сколько, меня хватит, поговорю сегодня же, вечером, пора ставить её на место! Знатная была уха на обед, мы с удовольствием наелись, и сыновья уже всё приготовили к школе, и уже успели поужинать, Антонина домой, явно не торопилась. Ребята играли в свою игру, и поскольку телевизор был занят, я просматривал свой старый армейский альбом. Любительские чёрно-белые фото, некоторые слегка пожелтели, какие мы тут все молоденькие, как пацаны, только в военной форме, где вы друзья-однополчане? Как сложилась ваша дальнейшая судьба!? Среди военных фотографий попалось фото Тони, Тонечки-выпускницы, в нарядной парадной школьной форме, с двумя косичками и наивный завораживающий взгляд. Мы познакомились с ней в том счастливом мае, когда я приходил в отпуск на 10 дней. Какие мы тогда были счастливые, потом она ждала меня полгода, пока я дослуживал, писала письма каждый день, и в них было любви и нежности столько, что меня разрывало от любви к ней. Потом я вернулся. И были у нас пылкие встречи, в общем, всё у нас было. Тоня училась в техникуме на бухгалтера, я поступил в учкомбинат, и через полгода стал сварщиком, а потом мы поженились. И всё у нас было хорошо, мы легко преодолевали все житейские трудности, всегда помогали друг другу во всём. Всё было, но куда- то делось, незаметно, почему мы стали чужими? В девять вечера я стал укладывать парней своих спать, – почему так рано пап? – Ещё мама не пришла! – Ложитесь, завтра в школу рано вставать, а мать, наверное, к бабушке заехала, задержится немного. И они уснули. Жена пришла в половине одиннадцатого, чего с ней ни разу не случалось, и была она изрядно навеселе, что не входило ни в какие рамки. Тонька еле держалась на ногах, я понял, что разговора опять не получится. Захватив супругу под мышки, утащил её в комнату и положил на диван, кстати, она уже спала. Я вышел, и прикрыл в комнату дверь, меня трясло от злости! Я встал, как и прежде, в шесть утра, ночевал в кресле, в комнате у ребят, до семи часов, сделал все нужные дела, и разбудил сыновей. Антонину, я не хотел даже видеть, но Сёмка спросил, – где мама, – я сказал, – иди, разбуди её в комнате. Мне было жаль его, но не возможно всё скрыть в семье, всё равно, рано или поздно узнает. Ребёнок вышел из комнаты через минуту, подошёл ко мне и сказал, – папа, мама говорит, что у неё сегодня выходной, но мне кажется, она пьяная. – Садитесь завтракать, а то опоздаем, пусть мать отдыхает!