Олег Овсянников - Возмездие

– Ага, – лукаво заметил дед, – а говорил, с чертом не знаешься.

Вова, качая головой, обиженно засопел:

– Не стыдно вам, взрослый человек, а туда же, врете ребенку… Сами дозволение дали, решили для наглядности молодому поколению поручить, а теперь укоряете. Все, не буду больше помогать. – И надувшись, отошел к окну, всем своим видом показывая глубочайшее возмущение.

Дед, переглянувшись с Петром, примирительно смягчил голос и ласково позвал мальчика:

– Ну, прости старика, Вова. А хочешь, пойдем на улицу, погуляем, может, если повезет, Анчутку тебе показать удастся?

Парень, тут же забыв обиду, оживленно засуетился:

– Данила, а это кто такая?

– О! – высокопарно промычал дед, – создание экзотическое, помесь беса с уткой, типа русалки, только среди людей обитает. Загадочное создание.

– Пойдем быстрей, – заторопился мальчик. И, схватив пальто, принялся помогать одеться деду. Уже у самых дверей, обернувшись в сторону невозмутимого Петра, вскинув руку, почти пропел: «Светит месяц, светит ясный, светит полная луна, для вампира это праздник, он веселою походкой в ночь выходит на прогулку». – И, в очередной раз похвалив себя: – Гениально! – бросился вдогонку за стариком.

Уже под утро вернулись охотники за чудесами. Насупленный и явно расстроенный дед молча проследовал к своему креслу. Зато не в меру веселый Вова тут же принялся объяснять Петру причину депрессии:

– Разве так можно гадость близко к сердцу принимать? Он как увидел количество нечисти на ночных улицах, так и померк в печали.

– Да ты пойми, олух, – грозно отозвался старик, – раньше этим злыдням только на кладбищах по ночам зевак пугать позволено было, а теперь они людьми управляют. Ой, лихо грядет на землю многострадальную.

Петр, не выдержав перебранки, вмешался:

– Да, Данила, постарел ты, видно. В недалеком прошлом с твоей помощью врагов громили, а теперь что же, утратил веру? Бесенят испугался. Да если дозволят, вмиг блеск наведем. А пока нам вот что велено. В трудную годину посылаются народу трибуны и вожди. И через кого проявится дух воина, никто до поры не знает. А явится такой, задача народа – сохранить спасителя. В этом и проявляется жизнеспособность этноса. Вождь и гений – это национальное достояние. Вот нам завтра и предстоит уберечь мыслителя, коль народ не в состоянии.

– А может, чем глобальным займемся? – подал реплику возбужденный мальчик.

Петр помолчал и, будто заглянув куда-то в потустороннее, обронил:

– Вы просьбы прежних хозяев, чьи места заняли, выполнили, а мне еще предстоит. А без этого ни к чему важному приступать не позволено.

Небольшой актовый зал Московского энергетического института был переполнен. Пришедшие на лекцию, в основной своей массе люди ученые, с огромным интересом слушали вещавшего со сцены оратора. Лишь некоторые, случайно попавшие на мероприятие, пытались выкриками превратить лекцию в диспут. Никто не обратил особого внимания на экстравагантную троицу, появившуюся на собрании. Докладчик, видимо, обращаясь к оппонентам, эмоционально доказывал:

– Это не подвергается сомнению, вся история цивилизации показывает: слияние родовых, национальных и этносистем с территорией создает разумный энергопотенциал. Самый мощный духовный образ существует на территории России. С момента своего создания он смог победить и поглотить выдающиеся волевые проявления таких гигантов, как татаро-монголы, великое шведское государство, французскую империю Наполеона, устрашающий «тысячелетний» рейх Гитлера. Мы сохраняем все знания и всю мощь своих военных побед. А так как любой рожденный в России в состоянии подключиться к его информационному каналу, нам по силам создать новую систему государственного устройства. И поэтому мы являемся угрозой для небольшой кучки злодеев, стремящихся жить за счет других народов.

Из зала раздался шепелявый выкрик.

– Да Вы шовинист, это идея фашизма.

– Отнюдь нет, – спокойно отреагировал оратор, – Тенденция мирового развития показывает – возрождаются новые сверхдержавы. И Европа не исключение. Через десять-пятнадцать лет начнется битва за страны с сырьевыми запасами. Поэтому нас попытаются или завоевать или уничтожить.

Где-то в пятнадцатом ряду вскочил объемистый мужчина с выпученными глазами, явно не совсем трезвый, и завопил:

Россия для русских! – и сипато крякнув, с дури заревел: – Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих.

На него отовсюду зашикали, а человек на сцене улыбнулся и, уходя, бросил в зал:

– Русский – это не просто национальная принадлежность, а достоинство.

Покинув институт, он в задумчивости остановился у перекрестка. Именно в этот момент его окликнул молодой человек в сопровождении мальчика и старика, не по сезону одетого в дорогое кашемировое пальто.

– Александр Иванович, не будете так любезны уделить нам несколько минут?

– Мне кажется, мы не знакомы, – с неохотой отозвался ученый.

– Это вам только кажется, – весело приободрил мальчик и тут же таинственно добавил: – Нам про вас известно все.

Старик поморщился и укоризненно сделал замечание ребенку:

– Да не пугай товарища, Вова.

Молодой парень, подойдя поближе, успокоил растерянного мужчину:

– Попытаюсь коротко объяснить. Нам поступили сведения, что на вас сегодня вечером готовится покушение. Засаду организовали в подъезде. Если вас особо не затруднит, позвольте разобраться с этой ситуацией.

– Но почему? – только и смог произнести ошеломленный профессор.

– Мы думаем, потому, что вы в состоянии увидеть причины происходящего. Так что не переживайте и давайте проследуем к месту действия.

Александр Иванович, подавленно, но с неизвестно откуда взявшимся доверием согласился.

Дом полярников на Кутузовском проспекте – явление в архитектуре особое. Возведенный в награду за подвиг, помпезностью внутреннего устройства был неповторим. При входе в подъезд попадаешь в огромный холл, когда-то в старину устланный ковровыми дорожками. Путь до лифта наполнял жильцов гордостью за державу. В наше время ковров, правда, не существовало, да и стены были разрисованы надписями, демонстрирующими интеллектуальный уровень современной молодежи. Но пространства остались прежними. Именно сюда привел новых знакомых недавний лектор.

– Вот здесь мой дом, – обреченно проронил он, останавливаясь у входа.

– Друзья! Позвольте мне совершить подвиг, – с трагическим пафосом в голосе попросил мальчик. Удивительно, но взрослые тут же согласились.

Вова осторожно подкрался к подъезду и, тихонечко приоткрыв дверь заглянул внутрь. В холле стояла кромешная темнота, только у самого лифта, вдалеке, мерцал тусклый плафон запасного выхода. Мальчик некоторое время выжидал, а затем жалостливо запищал: