Вышеслав Филевский - Притчи возвращающегося в мир иной

Мозг же других людей – страшное, кощунственное устройство. Он лишь для виду может представляться омрачённым религией или философией. Но на самом деле такой мозг сверкает чудовищной чистотой, девственностью. Этот мозг наоборот не знает Добра и Зла. Ему чужды угрызения совести. Он бесконечно нагл. И в этой наглости недоступно вознесён над миром и властвует им… Или ему так кажется…

Девственный мозг воспринимает или выворачивает явления так, как ему потребно для благополучного, успешного, здорового и даже счастливого существования. Он выше Мирового Разума. Поэтому Его не настигает кара Небес. Этот мозг, это сознание безраздельно царит не только в сообществе земных живых существ, но может быть, даже и во всей вселенной.

Именно обладатели независимого, «чистого» мозга всё более и более завладевают властью над миром. Именно их духовная общность ширится и множится, становится довлеющей, приобретая черты Самого Творящего бытие. И мы невольно склоняемся перед этой сущностью: она побеждает. Противящиеся же ей уничтожаются или очень унижаются… Такова воля Всевышнего о нас. Поблагодарим Его.

Говори мне только приятное. Я хочу знать о том, что в твоей душе согласие. Если это правда, твои уста будут полны благозвучиями и противоречащая нота никогда не осквернит их. Поступай так, когда моё сознание пребывает на Небе. Как легко тогда мне будет молиться! Мёд твоих речей заставит светиться мои славочувствия особенно ярко и невидимо.

Когда любовь суть причина твоих слов, нет необходимости говорить о любви… Нет, не говори мне о ней. Потому что слову не выразить Любовь. Достаточно того, что ты любишь и поэтому говоришь мне только приятное.

Те пустяки, о которых я слышу от тебя, как растения, питаются подземной влагой твоей любви. На земле может быть засуха. Но эти растения всегда сочны. Они цветут и распространяют небесное благоухание. Я впитываю его. И моё тело будто истончается. Душа освобождается и, свободная, уже вообще не нуждается в словах для общения. Она слышит только приятное. Она проникает и проникаема. Она само выражение благозвучия. И тем счастлива. Её нежнейший духовный звон раздаётся по всей вселенной. А на Земле её сладкопение слышишь только ты. Большего мне и не нужно. Потому что я излучаю мои славочувствия для Неба, Его ангелов и для тебя.

Но если в недобрую минуту моё сознание окажется на Земле, не говори мне ничего. Молчи, уйди, потерпи. Потому что Земля – не то место, где мне захочется оставаться долго.

– Учитель, я вижу, люди совершают нравственные преступления – и Небо не карает их.

– Прежде всего, что такое нравственное преступление?

– Говорят, существуют объективные ценности. Нарушение их и есть преступление. За такое нарушение человек должен как будто платить судьбой, здоровьем, здоровьем детей и подобным. Но этого часто не происходит.

– Не всё так просто. В обществе сосуществуют разные объядинения людей с очень отличающимися ценностями. То, что есть нравственное преступление в рамках одного объединения, среди живых существ другого объединения преступлением не является. Оно даже может быть добродетелью.

Проблема возникает тогда, когда человек совершил действие, которое считается преступлением в объединении людей, среди которых он вынужден существовать. Тогда ему на помощь сознание предлагает ложь и наглость.

– Я знаю, что ложь всесильна. Но наглость…

– Наглость в этом случае очень важна… Но, разумеется, преступник должен обладать изворотливым сознанием. Некоторым Небо предоставляет таковое. И они процветают, ведя себя нагло.

– Для чего же Небо делает это?!

– Не будем мыслеблудствовать…

Прежде всего, преступник с изворотливым сознанием придумывает себе жизненную легенду, по которой он преступления не только не совершал, но наоборот, преступление совершила его жертва. Человек выучивает свою легенду, многократно повторяя её в своём сознании, начинает верить в неё, и затем, не краснея, рассказывает легенду окружающим, рассказывает в церкви и получает «отпущение» грехов!..

А с помощью наглости изворотливый ограждает своё сознание от угрызений совести. Людям из сообщества, внутри которого этот человек – преступник, бессмысленно взывать к его совести. Человек полностью вживается в свою легенду, по которой он совершенно прав, благороден и жестоко обманут тем, против кого он совершил нравственное преступление. Человек создаёт себе мощную душевную защиту. Она даёт ему возможность жить, иногда даже полноценно…

Подумай, что бы было без лжи и наглости? – Преступник погиб бы от угрызений совести… Раньше так и происходило. А сейчас говорят, что главная ценность – человеческая жизнь, а в ней – терпимость.

– Что же изменилось теперь?

– Теперь нет единой морали, приблизительно схожих нравственных установок даже в одной стране. Человеку можно в общем-то всё. И в этих условиях выживает и побеждает именно лживый и наглый.

– А вы?

– Моя судьба печальна. Я досыта вкусил общение со лживыми и наглыми…

Никто однако не может сказать, как ложь и наглость скажутся на судьбе души их исповедника после гибели тела. Ведь человек так вживается в свою легенду, что он уверен в благополучии и своей загробной жизни. А как рассудит Всевышний? Как отнесётся ко лжи и наглости? Мы не узнаем об этом.

– Как же жить, где опора, на что?

– Самозабвенно люби Небо и благоговей пред Высшим и сущим. Тогда будешь защищён от лжи и наглости, этих новых добродетелей, и всегда поступишь верно… Впрочем, прости. Я ничего тебе не сказал.

Приблизившись к Земле, я ощутил к ней симпатию. Конечно, что-то привлекло в сочетаниях цветов материков, океанов и окружающих планету газов. Но главное, показалась близкой ноосфера. Она притягивала таинственным образом. Я глубоко вздохнул, зажмурился и обнял Землю…

Земля не заметила объятия. Это огорчило. Но я не отступал. Я стал медленно и нежно целовать планету всем своим существом. Мягко, любовно лаская ноосферу, я почувствовал Землю и задышал одним дыханием с ней.

…Это оказалось не вполне приятно и всё более затруднительно. Духовным зрением я заглянул в сознание планеты и обнаружил, что оно порядочно затемнено. Сострадание охватило меня. Моё объятие стало крепче, нежнее и любовнее. Дыхание – глубже. Напрягшись в желании, я попробовал вдохнуть нечистоту Земли, с тем, чтобы вернуть ей на выдохе чистоту. Я дышал таким образом и плакал. Слёзы моей любви проливались на сушу. Особенно почему-то на ту её часть, которую земляне называют América do Sul… Имя оказалось для меня слишком длинным. Я дышал, плакал, увлажнял любовью землю и беззвучно пел: «do Su-ul! Do Su-ul!»