Рутен Колленс - Светорожденные. Полымя

– Покажите, что оно может.

Мыслитель зажал брусок в кулак, и тут же из концов его со скоростью света выскочило два острых клинка, разрезав воздух напополам. От неожиданности Мира подпрыгнула.

– Два врага падут одним ударом, – сказал Мыслитель, касаясь пальцами острия. На зеркальной поверхности проскользнуло его отражение. – Два врага, связанные Видхой и небом, в танце огня прольют кровь друг друга.

– Фелиус! – гневно выпалила Святомира, явно недовольная тем, что ее напугали. – Опять ты говоришь о смертях, об убийствах. Я устала слушать сии речи. Я вымоталась. Прошу…

– Все, что пожелаешь, мой мир, – кивнул Мыслитель и обратил кинжал обратно в посох. – На этом, пожалуй, хватит, госпожа.

Ольна раздосадовано вздохнула и пристроилась рядом с Элин, коя продолжала копошиться в котле.

– Давайте развеем темноту, – предложил он. – Лучший способ для этого – дружественная песнь.

– Вы еще попляшите тут, – съязвила волшебница. – Нельзя вести себя так беспечно!

– Не волнуйся. Нас никто не услышит и не увидит. Я сейчас же выстрою защитный купол.

Он встал, подхватил посох и начал кружить им над головой; прошелся по краю островка, посыпая его искрами. Там, где искры коснулись земли, тут же вырастали желтые мухоморы.

– Так кто твой избранный? – прошептала Ольна на ушко Мире. – Маг?

– Ну, – девушка пожала плечами, – он говорил, что он – ненастоящий марун. Маги учатся волшебству в коллегиях, тратят силы и усилия на то, чтобы обуздать энергию и направить ее в русло своего проводника – посоха, Фелиус же не учился ни в одной коллегии и никогда энергию не направлял. Он – самоучка. Насколько я знаю, у него и дара читать магию нет, по крови он ануран.

– Плохо же ты его знаешь, – усмехнулась Эльна. – Я что-то не заметила в нем анурана, когда он рылся в моей голове.

– Это он может, – улыбнулась Мира. – Но все же он не марун. Его магия исходит не из него, а из его посоха, который он получил от своего прадедушки. Настоящая реликвия. Думаю, на нем сильные чары.

– Заколдован? Неужели? Эльна говорила, что волшебные палочки, посохи, амулеты и всякие иные штуковины, что служат магу проводником, не могут сами создавать энергию. Без маруна они пусты.

– Может быть, – вздохнула Мира. – Прости, я не знаю. Я просто видела, как трость сама колдует, когда Фелиуса рядом не было. Если бы она была пуста, смогла бы такое провернуть?

Мыслитель взмахнул посохом и выпустил в воздух струю белого дыма. Грибной круг замкнулся, и остров накрыл почти прозрачный купол магии. Тут и там в мгновение ока прозвучал громозвучный гогот аг. Болотная нечисть, издалека наблюдавшая своими семью полыми глазницами за пришедшими, появлению купола Ра’атхов была не рада. Купол им не понравился.

– Дело сделано! – бодро воскликнул он и вернулся к Мире. Девушка поцеловала его в щечку.

– Твоя защита, безусловно, не прекрасна. Я бы сделала лучше, будь у меня альвиона побольше, – отметила Эльна, водя руками над котлом. – Теперь нам остается надеяться, что нечисть не пойдет табуном. Большой напор этот купол не выдержит.

– Болотные огоньки сюда не залетают и то хорошо, – выпалила Ольна жизнерадостно.

– Опять вы про нечисть! – взвыла Мира. – Ну же! Хватит думать о плохом! Мы и так страху натерпелись на несколько столетий вперед. Хватит. Предлагаю думать о хорошем.

Девушка прочистила горло и запела чудесно-тоненьким голоском:

Мира сделала глубокую паузу и куплет запела вместе с Фелиусом:

Фелиус нежно пригладил волосы у нее на голове.

– Молодцы. Болотная нечисть от вас в восторге, – съехидничала Эльна. – А теперь помолчите и дайте мне закончить Тенебру.

Мыслитель приласкал Миру и укрыл ее своей мантией. Ольна, съежившись, принялась следить за белым следом от дыма испаряющейся воды, мчащимся дорожкой по черному небу, полному мерцающих звезд. Ах, как же он был похож на Млечный путь! Ах, как же она соскучилась по дому!

– Вею ветром, светом вею, всю любовь свою лелею, излечи нас, исцели нас. Я прошу, повелеваю!

Элин плюнула в котел и цвет жидкости в нем переменился из зеленого на светло-голубой.

– Готово. Давайте свои кружки. Сейчас мы всех нас исцелим.

В вязкой мгле проплывали сгустки тьмы. Слои белого воздуха бились о прозрачную стену защитного круга, и, сталкиваясь с невидимым препятствием, злобно ползли вверх в поисках любой, даже самой крошечной прорехи. Кое-где все еще сверкали таинственные болотные огоньки, мутно тающие на фоне чистого звездного неба. Одинокие деревья растворялись в сумраке.

Ближе к полуночи туман рассеялся, болота просветлели под тяжестью ясного ночного неба. Вечная Ремени, вырезанная румяным, перламутровым серпом и окруженная своими верными спутниками, смотрела на мир под собой гордо и высокомерно. Стало светло, как днем, но в этом свете сохранилось нечто темное, потустороннее. Мгла будто бы притаилась в звездных огнях. Она выжидала. Следовало бы хоть одной душе ступить ей навстречу, она бы обнажилась, скинула бы с себя притворный костюм из развеселых огоньков и пожрала.

Над головой его промчался филин, стуча крыльями и разгоняя сумрак протяжным криком. Фелиус протер глаза. Он не спал, он остался на этой стороне миров, дабы оберегать тех, что были по другую сторону. Ольна, укрытая грозным телом огромного полупрозрачного пса, ее ведогони, тихо посапывала, ухватившись левой рукой за плечо Миры, правую же прижав к щеке. Мира спала, спала как младенец. Ее дыхание не нарушало болотной тишины, красное платье спадало с плеч, рыжие волосы, казавшиеся при свете костра темно-бурыми, обдувались легким ветерком. Рядом с ней бегала маленькая лань. Ей-то было все равно на ужасы и страхи своей хозяйки. Дух сна резвился и радовался свободе, а большего ему и не надо было.

Мыслитель посмотрел на сгорбившуюся Элин. Она сидела, сложив руки на коленях. Трудно было понять, спит ли волшебница или нет, но ее ведогони нигде рядом не было, а значит она, все-таки, не спала. Накинув капюшон на голову, целительница, замерев грозным истуканом, наблюдала за огоньками пламени. В темной тени ее лица он смог разглядеть только ее кроваво-красные губы.

Глаза просили сна. Фелиус еще раз протер их решил занять себя чем-нибудь. Он поднял с земли посох и стал чистить его от болотной грязи, изредка осматриваясь по сторонам.