Дмитрий Шершнёв - Катехизис действительности

Кто на ваш взгляд из деятелей беларуского искусства незаслуженно обделён вниманием? Кого вы порекомендуете послушать, почитать, посмотреть?

Основная часть художников у нас обделена вниманием. Ведь что такое внимание? Это когда ты создаёшь прецедент, о тебе говорят, пишут. Ведь чаще всего масскульт опирается на инстинкты. Условно говоря, кто-то жопу показал, все остановились, на неё посмотрели. Не показал жопу – на тебя внимание и не обратили. Для того, чтобы понять большого художника, нужно углубиться в этот процесс, а у кого в этом есть желание, когда мы воспринимаем и смотрим на то, что активнее всего нам маякует, словно азбука Морзе? Для этого и нужна культура менеджмента, для того, чтобы кто-то сначала разглядел этого художника, увидел в нем сильные, индивидуальные качества, а затем их тиражировал и популяризировал. Как правило, художник – плохой популяризатор собственного творчества, ему всегда нужны помощники.

Мне рассказывали, как однажды журналисты хихикали, это лет 15 назад было. В общем, пришёл Солодуха в редакцию и говорит: «А вы ещё про меня интервью не писали». А они действительно не писали про него интервью. А потом я просто анализировал эту ситуацию, думал над тем, над чем они смеялись. А ведь у Солодухи менеджера просто не было. Поэтому он и попал в такую непонятную и глупую ситуацию. Это же глупо, когда артист приходит и просит, чтобы о нём что-то написали. У нас не с художниками проблема, у нас с менеджментом проблема.

Каких художников, музыкантов, писателей вы можете порекомендовать?

Могу порекомендовать художников Василия Почицкого и Руслана Вашкевича. Мне нравятся Илья Черепко – вокалист двух групп: «Кассиопея» и «Петля Пристрастия», Александр Либерзон, который у него в группе. Всё равно я говорю по верхам, очень много андеграундных людей, которые просто в глубоком подполье. Из писателей – Артур Клинов, та же Светлана Алексиевич. Если бы не шведы, то мы бы и об Алексиевич не знали. 22.05.2016 г.

Прихватив газету с собой, Сергей направился в сторону городских огней в сопровождении серебряной луны и пустых воспоминаний. Огни эти были вовсе не так близко, как ему показалось на первый взгляд. Он несколько часов прошагал по бесконечному полю, встречая рассвет вместе с приближавшимися заводскими трубами, проткнувшими розовое небо.

Тропинка привела его к разбитой асфальтовой дороге, холестериновой артерией соединявшей город Брест и районные центры. Лучи утреннего солнца потихоньку превращали капли росы на одуванчиках в самоцветы. Ночь сдавала позиции, утаскивая за собой звёзды и скрываясь где-то за кленовой аллеей.

Добравшись до асфальта, Сергей присел отдохнуть прямо на обочину. Редкие автомобили нарушали стрекотание кузнечиков и утреннюю гармонию промышленного квартала, который начинался сразу за терновым полем. Высокие, из красного кирпича стены заводских помещений, большие окна, аварийные лестницы, трубы с дымом, транспортная проходная, провода и цветной металл – всё это встретило его постоянным гулом оборудования и лёгким ароматом тяжёлой промышленности. Город манил к себе, обещая отблагодарить хроническим бронхитом, поездкой на колесе обозрения и театральными премьерами.

Успевший прогреться ночной воздух настойчиво предлагал оголиться. Сергей снял куртку, сложил её в рюкзак и направился искать ближайший магазин. Желудок предательским рыком сигнализировал о нехватке калорий. Тело не отказалось бы передохнуть, заняв горизонтальное положение в гостиничном номере любой комфортности. Вдобавок ко всему, после продолжительной ночной прогулки сильно хотелось пить.

Проходя мимо проходной, он увидел валивших с ночной смены рабочих. Запах пота и нестиранной одежды заводских мастодонтов смешивался с запахом жжёной резины, тёплым облаком проплывая над рецепторами Сергея. Резкие запахи промышленного квартала не разрешали вздохнуть полной грудью, а после освежающей ночной прогулки они казались и вовсе смертельными.

Кто беседуя, кто молча – рабочие выходили наружу небольшими группками. Дойдя до трамвайной остановки, что была сразу напротив центральной проходной, трудовой коллектив терпеливо дожидался первых утренних рейсов, втягивая в себя табачный дым и рассуждая об экономическом росте. Сергей пошёл к остановке. Нужно было найти что-нибудь поесть.

– Доброе утро. Подскажите, где тут рядом ближайший продуктовый, – обратился он к одиноко стоявшему мужику. На вид – лет около пятидесяти, седому, одетому в голубую футболку и потёртые джинсы и с обрезанным большим пальцем на левой руке. Мужик спокойно ждал утренний трамвай и докуривал сигарету.

– Здарова! Ближайший? – неспешно загудел работяга. Он глубоко затянулся и затушил окурок о край мусорного ведра. – Сча приедет двадцать девятый, на нём и езжай. Проедешь шесть, нет – семь остановок. На восьмой выходишь. Остановка «Торговый центр Сцяна». И там будет нармалёвый магандос.

– Спасибо! – Сергей стоял рядом и рассматривал загорелого мужика, ожидая, когда тот наконец выдохнет из себя проглоченный табачный дым. Не дождавшись и думая, как такое возможно, Сергей отошёл в сторону и стал изучать стену остановки, расписанную короткими напутствиями на все случаи жизни.

– А ты, я вижу, не местный! Ты откуда? – окликнул его мужик.

– Я? Ну да, не местный. Я с вокзала пришёл. С вокзала, где железки нет.

– Понятно, что с автомобильного, – усмехнулся работяга, прищурившись от первых лучей. – Откуда приехал?

– Я не знаю. Я пришёл с вокзала. Не с автомобильного… С заброшенного железнодорожного, который за терновым полем, – Сергей подумал, что мужик ему сейчас всё и объяснит.

– За каким полем? – не понял мужик.

– Терновым.

– Кукурузным, что ль?

– Терновым. Там кусты молодого терновника растут. И узкая тропинка от самого вокзала до автомобильной дороги… То есть не от вокзала, а от аллеи… От кленовой аллеи… Она от вокзала идёт, который заброшенный. Правда, я самой железной дороги не видел… Но увидел – город светится, ну и пошёл, – Сергей увидел, как брови рабочего полезли вверх.

– Обкуренный, что ль?

– Кто обкуренный?

– Ну ты же!

– Я не курю.

– Значит, ты этот… художник!

– Не, я журналист. Да, точно, журналист я.

– Слушай, какой терновник? Какой вокзал, заброшенный и без дороги? Здесь одна кукуруза растёт! Вон вишь её сколько! – мужик вытянутой рукой с пятью пальцами указывал в сторону дороги, по которой Сергей пришёл к трамвайной остановке. – А тут завод. У нас в городе нет заброшенных вокзалов, тем более железнодорожных! И терновник не растёт. Он в принципе не растёт у нас в стране! И кленовых аллей здесь нет. Каштановые есть, а кленовых нет.