Дмитрий Шершнёв - Катехизис действительности

– Да, доченька… Просто мама себя плохо чувствует, – ответила Ирина, зарываясь лицом в золотистые волосы дочери.

– А ты отдохни! Хочешь, я попрошу у шара, и он сделает так, что тебе станет хорошо?

– Попроси, милая… Конечно, попроси… – Ирина крепко прижала к себе дочь, и поцеловала её в макушку. – Будешь что-нибудь есть? – ласково спросила она.

– Нет, я объелась уже! Посмотри, я почти все блинчики съела! – воскликнула Настя и показала себе на живот.

– Умница! И вы ешьте, не стесняйтесь. Я наготовила на троих, по привычке… – Ирина виновато улыбнулась Сергею, – извините за эмоции, вы просто не представляете, как мне тяжело…

– Ничего-ничего, мои соболезнования. Мне, правда, искренне жаль. Спасибо огромное вам за угощение, всё было очень вкусно, – поблагодарил он, не зная как вести себя в такой ситуации.

– Пожалуйста! Вы ещё маминых пирогов не пробовали! – с гордостью сказала Настя, повиснув на её шее.

– Мам, а когда папа к нам приедет? Я так соскучилась по нему… – Настя, коснулась подбородком плеча матери, и стала рассматривать пол вагона.

– Папа… Он… Понимаешь, солнышко…

– А что это у тебя за шар? – перебив их, спросил Сергей. Он решил наконец взять неприятную ситуацию в свои руки. Где-то в глубине души он чувствовал следы ран от осколков соседкиной потери.

– Это подарок. Это необыкновенный шар. Он исполняет желания, – ответила Настя. – Он исполняет исключительно хорошие и добрые желания.

– Ух ты! – воскликнул Сергей, – а почему же только хорошие? Ведь есть и плохие, и всякие другие желания.

– Потому что Костя сказал, что в мире и так много зла. Он сказал, что устал наблюдать за людьми, которых переполняет злоба и зависть. Он ещё говорил, что люди не ценят то, что имеют, а средства превращают в цель. А ещё он сказал, что люди стали забывать лица своих предков и перестали уважать себя. И ещё он терпеть не может, когда его любимая группа должна получать гастрольное удостоверение, чтобы выступить с концертом, – ответила Настя. Немного подумав, она продолжила:

– Костя ещё говорил, что глаза бы выклевал тем, кто распространяет билеты на блестящие спектакли через профсоюзы, в результате чего в театр приходят люди, весьма от него далёкие, а для реальных ценителей билеты закончились. И ещё тем, кто устанавливает массу бюрократических препятствий и дорогую арендную плату за концертные залы. Тем, кто пытается регулировать сферу искусства, умело издеваясь над ней, являясь же на самом деле жирной свиньёй в раздавленных апельсинах. А если те регулировщики и понимают что-нибудь в культурной движухе, то все они сцут даже пискнуть хоть одно возражение на своём рабочем месте, – отчеканила Настя удивлённому Сергею и своей матери. После чего добавила:

– А ещё он актёрам сделал бы зарплату как у министров, а министрам как у актёров.

– О боже, Настя! Где ты наслушалась всего этого? – воскликнула Ирина.

– Мне Костя рассказал, когда мы с ним в парке играли, около дома папиного друга, – ответила Настя

– Какой ещё Костя? Сколько раз я тебя учила – не разговаривать с чужими? – повысив тон, Ирина строго взглянула на дочь.

– Ну мам… Это же он мне Шар желаний подарил! И сказал, что папа скоро приедет! Он сказал, что если мы очень сильно чего-то захотим, захотим что-то изменить, только искренне, с тёплыми чувствами и, пропуская через сознание только светлые мысли, то у нас всё получится. Нужно будет только немножко подождать! Ведь добро всегда побеждает зло, иначе мы просто не радовались бы восходящему солнцу. У меня, например, всё есть – ты и папа. И я попросила, чтобы папа поскорее к нам приехал! Я и Косте сказала, что очень соскучилась по папе. Костя даже обнял меня!

– Кажется, я сейчас сойду с ума! – произнесла Ирина, и уткнула лицо в ладони.

– Никуда сходить не нужно, мам! Отдохни или попей водички, как папа обычно говорит, когда ты на него кричишь, – ребёнок по-своему пытался успокоить взрослого.

Сергей смотрел на Настю и не знал, что ему делать: то ли засмеяться от странного монолога девочки, казавшейся не по годам развитой, то ли загрустить, пропустив через себя потерю Ирины. Настя вскоре помогла определиться с выбором.

– Мама! Я ещё кое-что вспомнила! Костя говорил, что всё министерство информации у него занималось бы разведением овец и кроликов, поскольку эти направления сельского хозяйства в стране находятся в зачаточном состоянии. Потом он сказал, что культура – это пластиковый манекен, который стоит в витрине. А у манекенов, как известно, внутри пустота. А если внутри у них пустота, значит, им не больно, когда в них тыкают ручки или, там, боевые топорики…

Ещё Костя сказал, что министрам всё равно, что происходит вокруг их кресел, даже когда правда своим липким языком облизывает их мордочки.

Ирина опешила и не знала, что делать, Сергей поднял брови. Настя говорила:

– Чиновников министерства культуры Костя отправил бы разгружать вагоны и устраивать показательные бои за урожай – как гладиаторов. При этом он заставил бы их раздеться до пояса – чтобы веселее смотрелись и дорогие рубашки не порвали. А раз начался бы такой цирк с реформами, то он назначил бы министром культуры экс-министра внутренних дел. Или любого из бывших.

Он говорил, что министры внутренних дел основали такую профессиональную художественную школу, что учеников той школы на концертах бывает порой больше, чем актёров и зрителей, вместе взятых. Ученики той школы настоящие профессионалы своего дела и мастерски владеют своим инвентарём. Они Костю на площади в Минске однажды так разрисовали, что ему пришлось две недели отлёживаться под капельницей, кушать только манную кашу и запивать её зелёным чаем без сахара.

– Настя, прекрати сейчас же! Дети таких вещей не говорят, – Ирина с подозрением посмотрела на дочь. – Он что, заставил тебя всё это выучить наизусть?

Сергей облокотился спиной о перегородку и слушал их, прикусив губу и едва сдерживая смех. Глядя на стеклянный шар, лежавший на краю пассажирской полки, он подумал:

– Забавно очень. И странно. Не одному лишь мне встречаются чудаки.

– Я смотрела Косте прямо в глаза, когда он говорил, и всё запоминала с первого раза! У него странные глаза! Холодные… Сначала я испугалась его взгляда, а потом привыкла к нему. Костя очень умный и хороший… – растерянно произнесла Настя.

– Костя… Ты же раньше мне говорила, что его зовут Корвус. Помнишь? Это тот мальчик с велосипедом? – уточнила она у Насти.

– Как вы говорите, его зовут? – вдруг спросил Сергей.

– Корвус вроде. Правильно, Настя?

– Точно! Эти имена похожи, его зовут Корвус! Это не мальчик с велосипедом, это другой, – радостно воскликнула девочка.

– У него ещё большие серьги в обоих ушах? – на всякий случай спросил Сергей. Он решил убедиться, что речь идёт об одном и том же человеке.