Жорж Павлов - Рассказы. Сборник рассказов для взрослых

Тузик, то ли отравившийся спермой папы Карлы, то ли возбудившийся оргией, творимой на его глазах… Короче! У Тузика между ног торчал красный и мокрый член.

Тузик, тоже захотел Настю!

Он подбежал, было, к её жопе, но папа Карла бесцеремонно оттолкнул Тузика. Тогда Тузик вернулся к Настиной головке и, водрузив на неё передние лапы, сунулся торчащим члеником в Настин ротик!

Панса, принюхавшись к ароматам, исходящим от булькающего бульона из Настиной разъёбанной жопы, осклабился. Он подвинулся и, зацепив из кучи мусора, какой-то тухлятины с копошащимися личинками, стал засовывать её в Настину, развёрстую пизду!

Настя, сначала почувствовала в своей манде его толстые, шершавые и покрытые цыпками, пальцы! А когда Панса вытащил пальцы, чтобы зачерпнуть и засунуть в пизду ещё тухлятины с личинками… Бррррр!!! Настю затрясло! В её пизде копошились и расползались личинки!

Коротышка Панса захотел ссать, встал, и достав из рваных штанов свою толстую култышку, обоссал Настю!

Бобик тоже отравился спермой и захотел Настю! Но к жопе девушки не подпускал папа Карла, а ротик Насти, был занят красным и мокрым члеником Тузика! И Бобик не придумал ничего другого, как пристроится к Тузику!

Тузик огрызался! Тузик вертел задом! Но оторваться от Насти уже не мог! Уже раздулся его кнор и вот-вот-вот…

Короче! Бобик вставил свой красный и мокрый членик Тузику в жопу!

Все три бомжа охуели по полной!

Такую откровенную и неприкрытую гомосятину в мире животных они наблюдали впервые!

К мусорке возвращался дворник.

Следом шла Габриэловна и злорадно лыбилась!

Фреди, увидев дворника, скомандовал – Атас! Порядок!

Панса и папа Карла стали поспешно сгребать разбросанный мусор в пакеты, а Фреди, прижав драную подошву ботинка к Настиной жопе, толкнул её – Пшла отсюда!

Тузик, уже кончивший в Настин ротик, соскочил и затрусил прочь, а Бобик, только вошедший в сексуальный раж, как приклеенный семенил следом, смешно перебирая задними лапами!

Обоссанная Настя, блюя Тузиковой спермой, выползала на карачках из-за бака. Из пизды вываливалась копошащаяся тухлятина, а из жопы плескался бульон мочи с ошмётками тухлых сосисок!

Лариса перевела объектив, и… и узнала дочь!

…

На работу, Настя, опоздала!

Из палаты рожать привезли двоих и одна, покричав и потужившись, освободилась от плода, а вторая никак не могла разродиться.

– Тужься – говорила ей акушерка – тужься, вон, уже головка показалась.

Инна ещё слышала, что говорит акушерка, но сил уже не было. От потерянной крови шумело в голове и всё плыло перед глазами.

Вошёл врач-гинеколог, молодой мужчина и, подойдя к ней, отодвинул в сторону акушерку – Что вы ребёнка спасаете, мать надо спасать

Проваливаясь в черноту, она услышала это и закричала изо всех сил – Неет, неет, спасайте ребёнка! – но крик никто не услышал, только беззвучно шевелились губы на пожелтевшем лице

Врач надавил на живот, ребёнок выскочил из утробы, и она провалилась в тоннель.

Она летела по чёрному тоннелю навстречу голубым глазам, смотревшим в неё.

– Мать в реанимацию, анестезиолога – врач держал новорожденного за пяточку и легонько шлёпал по попке.

Голубые сияющие глаза, вперившись в неё, остановили полёт, под потолком тоннеля протянулись провода и её потянуло назад.

Она вздрогнула, придя в себя, услышала, как пискнул ребёнок и увидела, как акушерка унесла его.

Проснулась утром следующего дня в палате. Та, что рожала вместе с нею, позвала акушерку.

Пришла акушерка —Очнулась, миленькая. А мы уже и не надеялись.

Инна смотрела на акушерку, слышала, но не понимала.

В палату вошёл профессор, за ним стайкой студенты. Все в белых халатах.

– Таак, кто тут у нас вчера тяжело рожал? – он подошёл к её кровати, студенты толпились за его спиной.

– Уберите одеяло – попросил он акушерку.

Акушерка стянула с неё одеяло, у студентов округлились глаза – белая рубашка на ней почернела от пропитавшей её крови.

Профессор приподнял край рубахи и, увидев посиневшие и разбухшие губы, резко спросил: – Околоплодное место удалили?

Акушерка молчала.

– В операционную, удалить околоплодное, приложите лёд и под душ, отмойте её.

Ребёнка простудили при родах и четыре дня выхаживали. Все четыре дня она отсыпалась, просыпаясь ненадолго, когда приносили еду.

Проснувшись утром пятого дня и чувствуя, как ломит от молока разбухшие груди, спросила у акушерки: – А почему мне не приносят кормить?

– А вы кто у нас? – спросила акушерка и, услышав фамилию, ушла и вернулась с кульком.

Она развернула пелёнку – Мальчик – и приложила к груди.

….

Когда выписывали, врач предупредил – Три месяца воздержаться от половой жизни, ничего тяжёлого не поднимать, первую неделю желателен постельный режим.

Из роддома забирал Ромка: муж, типа. Когда сели в такси, развернул пелёнку, поморщился, но промолчал.

В общежитии ей выделили комнату на втором этаже, где жили в основном семейные.

Ромка приставать начал в первый же день и, когда она сказала, что терпеть нужно три месяца, присвистнул – Тогда давай в жопу

– У меня и там были разрывы, там тоже швы

– И куда мне тебя ебать?

– Потерпишь

Терпелки у него хватило лишь на неделю.

Когда она, уложив Олега (так назвали сына) легла рядом с мужем, он, подмяв её под себя, грубо овладел ею.

Швы кровоточили три дня, но всё обошлось.

После того, как влагалище перестало сочиться сукровицей, Ромка лазил на неё почти каждый день.

Беда пришла через полгода: беременностью.

Она пошла на аборт. Думала вернутся этим же днём, но её оставили в клинике до понедельника. Позвонила в общежитие и попросила передать мужу, что вернётся в понедельник.

….

Ромка лежал на Любахе, когда заплакал малыш.

– Достал меня этот сучонок, поебаться спокойно не даст.

В дверь постучали.

Любка ойкнула – Это Инка

– Инку завтра выпишут, мож ошиблись

В дверь снова постучали

– Блядь, ну щас получишь – Ромка слез с Любахи и, на ходу надевая трусы, подошёл к двери и открыл.

В дверях стояла тётя Надя – вахтёр.

Кто-то из сердобольных соседей, слыша, как весь вечер плачет малыш, спустился на вахту и рассказал ей.

Тётя Надя, взяв ключ от входных дверей, закрыла их и поднялась на второй этаж.

Щурясь на свет в коридоре, Ромка сказал —Тёть Надь, а я уже спал

– Свет включи

Малыш, услышав стук в дверь, затих, а когда Ромка открыл дверь, снова заплакал.

– Тёть Надь, это моя комната

– Комнату дали Инне и ребёнку, включи свет или я пойду вызову коменданта

Ромка включил свет – малыш затих на мгновение и снова заплакал