Татьяна Гаврилина - Последний акт «симфонии»

Очаровав польского короля своей ученостью и многознанием, Арсений не только прижился в его дворцовых апартаментах, но избавил своего господина от какой-то трудно поддающейся излечению болезни. Но новые странствия и жажда впечатлений позвали Арсения в путь и он, заручившись на всякий случай королевскими рекомендациями, направился из Кракова в Киев, где и повстречался с Иерусалимским патриархом Паисием. Войдя к нему в доверие, Грек примкнул к его свите и, как и намеривался, сначала посетил Малороссию, а потом вместе с патриаршим посольством прибыл в Москву.

Шел 1649 год. Москва вступала в новую эпоху – эпоху просвещения. В столице открывалось множество учебных заведений – церковно-приходских школ, училищ, в которых чувствовалась острая нехватка учителей.

Доверяя тем лестным оценкам, которые Паисий Иерусалимский дал своему случайному попутчику, царь Алексей встретил ученого грека с распростертыми объятиями, предложив ему доходную должность преподавателя «риторского учения» в училище при Чудовом монастыре.

Учительский бум в ту пору в Москве был настолько оживленный, что даже один из близких друзей царя – Федор Михайлович Ртищев – открыл под Москвой при Андреевском монастыре школу, куда затребовал сразу тридцать ученых монахов для перевода иностранных книг на русский язык. Но одновременно эта школа служила и для обучения всех желающих греческой, латинской, славянской грамматике, а также риторике и философии. Причем, Федор Ртищев был настолько увлечен новизной затеваемого им предприятия, что и сам записался в студенты этой школы, а потом целые дни и ночи проводил в умозрительных беседах с учеными мужами, испытывая от подобного общения небывалое удовольствие. Со временем примеру Ртищева последовали и другие московские служилые люди, получив по оценкам того времени вполне приличное образование.

Однако преподавательская карьера Арсения Грека, не успев как следует начаться, закончилась вскоре после того, как курьер доставил царю Алексею Михайловичу письмо от выехавшего на Восток в составе посольского обоза патриарха Паисия, московского ученого, келаря Троице-Сергиевой лавры Арсения Суханова. В письме черным по белому излагались все неприглядные факты странной и запутанной биографии скитальца по миру, слуги многих господ, безбожника и авантюриста Арсения Грека. Подробности, которыми изобиловало данное сообщение, как следовало из признания самого Суханова, были выведаны им у патриаршего казначея.

Сведения, доставленные царю с нарочным, были настолько скандальными, что их не удалось утаить от общественности, и скоро об изолгавшемся интригане судачила вся Москва. Пережив нечто наподобие шока, патриарх Иосиф и царь Алексей Михайлович почувствовали себя не просто одураченными, но и глубоко оскорбленными. Их уязвленное самолюбие жаждало удовлетворения. Арсений Грек был немедленно арестован и после дознания, проведенного с особым тщанием, объявлен «еретиком» и сослан для «исправления веры» в Соловецкий монастырь. Игумену монастыря – Илье было строго настрого наказано держать дерзкого «еретика в крепости, в земляной тюрьме».

Гнев судей был настолько суров, что никакие уверения несчастного в том, что он исповедался и причастился у самого патриарха Паисия и что тот, отпустив ему тяжкий грех, благословил его на дальнейшее служение во славу «Господа нашего», не были приняты во внимание.

Конфуз, который пришлось пережить царю по вине Паисия Иерусалимского и отголоски которого еще долго витали в столичном обществе, никак не повлиял на общий ход событий и не подвиг Алексея Михайловича быть более осмотрительным в выборе деловых партнеров.

***

История появления на свет второго царя из рода Романовых – царевича Алексея хоть и окружена ореолом таинственности, но при более пристальном рассмотрении по-житейски обыденна и проста. Отец Алексея – царь Михаил Федорович женился, по понятиям того времени, поздно. Ему было тридцать лет, когда после двух неудачных попыток создать семью, он, наконец-то, выбрал себе в жены дочь бедного можайского дворянина, девицу зрелую – Евдокию Стрешневу. Ей на ту пору исполнился двадцать один год. Евдокия была простой, покорной и не способной за себя постоять.

Судя по всему, робкая и неприметная молодая царица вовсе не подходила на ту роль, которую ей уготовила судьба. А, впрочем, от нее такой жертвы и не требовалось. Свекор Евдокии – патриарх Филарет и свекровь – великая старица Марфа, ограждая свое единственное и великовозрастное дитя от непосильного бремени государственных забот, вершили судьбу страны по своему усмотрению. И, к слову сказать, сам Михаил Федорович, не унаследовав от родителей и малой доли честолюбия, никогда не стремился к власти, представляя на троне фигуру скорее парадную, нежели авторитарную. Более того, природа, создавая царя Михаила для чего-то иного, но только не для хлопотного царского дела, была к нему не особенно щедра и не наделила ни глубоким умом, ни сильным характером, ни крепким здоровьем. Так еще будучи юным отроком, сосланным Борисом Годуновым вместе с родными тетками в далекий северный край на Белоозеро, он занемог страшным и неизлечимым недугом – камчугою в ногах и с тех пор маялся и боролся с тяжелой хворью без видимых успехов.

Не испытывал Михаил, сердце которого навсегда было отдано его первой любви – Марии Хлоповой, никакой особой нежности к своей молодой супруге и выбрал ее из числа многих представленных на смотрины красавиц более за кроткий и незлобивый нрав, чем за красоту лица и иные женские достоинства. Здоровая, статная, крепкая на вид Евдокия как нельзя лучше подходила на ту роль, которая ей отводилась при Дворе. Главной обязанностью государыни являлось вынашивание, рождение и воспитание здорового потомства и в первую очередь – наследника.

Десять детей подарила Евдокия Стрешнева своему супругу за девятнадцать лет безрадостного и не согретого взаимной нежностью и привязанностью супружества. Первой в 1627 году на свет появилась дочь Ирина, второй в семье в 1628 году снова родилась девочка, названная Пелагеей. Но, всякий раз принимая от повитухи новорожденных дочерей на руки, Михаил сожалел о том, что это не мальчик. Он ждал сына, Филарет и Марфа – внука, а государство – царевича!

В конце концов, утратив последнюю надежду обрести сына, супруги обратились за помощью к известному Соловецкому затворнику и чудотворцу – старцу Елеазару Анзерскому. Откликаясь на просьбу царской четы, Елеазар приехал в Москву и, как принято считать, вымолил у Бога для Михаила и Евдокии сына. Смущало во всей этой истории только то обстоятельство, что старец Елеазар не сразу был отпущен Михаилом Алексеевичем в свою обитель, а удерживался в Чудовом монастыре целый год до тех пор, пока предсказанное им пророчество не исполнилось.