Татьяна Гаврилина - Последний акт «симфонии»

Впоследствии этот и многие иные факты, связанные с появлением царевича Алексея на свет, породили в народе немало досужих сплетен. Но все они, в общем-то, сводились к одному весьма любопытному слуху, который, многие годы спустя, распространял один курский рассыльщик по имени Стенька Негин, будто «де государь царевич Алексей Михайлович – царевич подменный»!

Подозрения в законности новорожденного появились вскоре после его рождения в 1629 году, потому как после Алексея в семье царя Михаила до царевича Ивана, появившегося на свет в 1633 году, вновь рождались одни девочки. В 1630 родилась Анна, в 1631 – Марфа. Но, в отличие от крепких и здоровых девочек, мальчики, а в особенности Иван, представляли собой существа слабые, болезненные и нежизнеспособные.

Опасаясь за жизнь единственного наследника, царь Михаил Федорович ожидал от жены рождения других сыновей, но все его старания оказались напрасными. И следующими в семье снова появились дочери: в 1634 – Софья, в 1636 – Татьяна, в 1637 – Евдокия. Отношения между супругами расстроились настолько, что Михаил стал всерьез подумывать о расторжении брака с Евдокией. И вдруг, после долгих постов, молитв и пожертвований Богу, Евдокия Лукьяновна в 1639 году разродилась от бремени мальчиком, названным Василием! Но радость отца оказалась недолгой! Сердце новорожденного перестало биться едва он успел появиться на свет. А несколькими днями позже в возрасте неполных шести лет скончался и средний сын царя – царевич Иван. Вопрос о престолонаследнике приобрел еще большую остроту.

А между тем после не совсем удачных родов царевича Василия царица Евдокия до самой смерти царя в 1645 году оставалась бесплодной и между супругами, будто черная кошка пробежала. Между ними начались раздоры и долгие размолвки. И напрасно Евдокия Лукьяновна и Михаил Федорович самозабвенно молились, выказывая безграничную веру в святые мощи преподобного чудотворца Александра Свирского, которые своими руками уложили в богатую серебряную раку, накрыв плащаницей, вышитой золотом, серебром и жемчугом. «Бог не благословил этого благочестивого ходатайства».

Отныне все надежды царства Московского на благостное и стабильное процветание династии были связаны с единственным и законным престолонаследником – царевичем Алексеем.

***

Алексею Михайловичу едва исполнилось шестнадцать лет, когда он лишился сразу обоих родителей – и отца, и матери. Смерть самых близких и дорогих ему людей случилась неожиданно не только для него, но и для всей земли русской. И хоть все в государстве знали, что царь Михаил Федорович «скорбен ногами» и что его «до возка и из возка носили в креслах», но никто не считал его недуг опасным, а тем более смертельным. Определенный оптимизм, связанный с долгим царствованием первого Романова, внушал и молодой возраст царя – сорок девять лет. И объяснялся он тем одним, что его родитель – государь и патриарх Филарет покинул бренный мир восьмидесятилетним старцем.

Однако коварство такого, на первый взгляд, легко распознаваемого недуга, как подагра, состояло в том, что, нарушая солевой обмен в организме больного, он разрушал его исподволь, способствуя на первых этапах заболевания неполному и затрудненному выведению жидкости из организма, а со временем и ее чрезмерному накоплению. Больной буквально набухал на глазах и медленно и мучительно умирал, отравляясь собственными шлаками и нечистотами.

Но хуже всего в этом заболевании было то, что, передаваясь по мужской линии, оно неизбежно обрекало мужскую ветвь Романовых на скорое угасание.

Немногим чуть дольше месяца задержалась на белом свете после описываемых событий и Евдокия Лукьяновна Стрешнева, скорая кончина которой и вовсе повергла всех в полное недоумение. Хотя, чему тут было удивляться? Частые беременности, которые следовали одна за другой, осложненные роды, выхаживание слабых и уже пораженных тяжелых недугом мальчиков, и болезненных девочек, не оставляли молодой женщине никаких шансов на восстановление защитных сил организма. Мало способствовали расцвету ее красоты и те надрывающие материнское сердце утраты, которые ей пришлось пережить в своей жизни не однажды. Так только четверо детей Евдокии Лукьяновны – три дочери: Ирина, Анна и Татьяна, да сын Алексей дожили до зрелых лет, а шесть остальных – умерли в младенческие годы. Тридцать семь лет – таким недолгим оказался бабий век царицы Евдокии Лукьяновны Стрешневой.

Раннее сиротство царевича Алексея и его неготовность по младости лет принять на себя такую сложную и ответственную обузу, как управление государством, побудили его искать в своем близком окружении людей, способных не только поддержать его, но и разделить с ним нелегкую ношу царской власти. Одним словом, он, как и его отец, мало был приспособлен для царствования, а потому нуждался в правителе с сильным характером, за спиной которого мог бы укрыться и с честью нести звание царя и великого князя государства Московского.

Но если у его родителя – Михаила Федоровича таким человеком был родной батюшка – патриарх Филарет, счастливо соединивший в себе должности и светского, и духовного правителя, то Алексею Михайловичу, в этом смысле, приходилось прибегать к помощи чужих людей. Так, в решении светских вопросов он опирался на авторитетное мнение своего «дядьки» – боярина Бориса Ивановича Морозова, а в церковных делах – держал совет со своим духовником Стефаном Вонифатьевым.

Влияние Бориса Морозова на молодого царя трудно переоценить. Именно под его надзором Алексей с пяти лет начал учиться грамоте по букварю, а затем приступил к чтению часовника, псалтыри и деяний Святых апостолов. В семь лет Алексей освоил технику письма, а в девять приохотился к церковному пению. Среди книг, которые составляли его небольшую библиотеку, можно было обнаружить «учебники» лексики и грамматики, изданные в Литве, а также научные труды по космографии. Даже одевался молодой царевич в соответствии со вкусом своего наставника в немецкое платье.

Религиозная атмосфера, царящая в семье и создаваемая его родителями, развив в нем чувство долга и христианского смирения (по воспоминаниям современников он выглядел «гораздо тихим») не изменила его характера и нередко показная тихость, мягкость и добродушие царя сопровождались вспышками неконтролируемого гнева.

Как большой любитель соколиной охоты, к которой он пристрастился благодаря стараниям своего наставника, Алексей Михайлович даже сподобился составить свод охотничьих правил, которые издал под названием «Уложение сокольничья пути».

Неизвестно, каким бы еще житейским премудростям обучил своего воспитанника Борис Морозов, но ясно только одно, что все они мало способствовали превращению мальчика в государственного мужа. Таким неподготовленным и неприспособленным к управлению страной остался царевич Алексей по смерти своего родителя.