Галина Вервейко - В родных Калачиках. Воспоминания о советском детстве

– Ну, зачем она тебе? Так, поиграть?

И мне было очень обидно: вот так просто потерять свою мечту, потому что в душе я всегда была «писательницей». Правда, никто, кроме деда, не воспринимал это моё увлечение всерьёз.

Однажды я с кем-то из соседских девчонок ходила в клуб. Но мне показалось, что там пусто и скучно. Днём парни играли в настольный теннис и бильярд, а по вечерам молодёжь собиралась на танцы. Но меня это мало ещё интересовало в том возрасте.

В это время у меня серьёзно заболела мама. Она быстро худела, теряла силы, но врачи никак не могли поставить ей правильный диагноз. И бабушка частенько плакала на улице и говорила, что, наверно, нам с Романом придётся расти сиротами… Отец тоже переживал, однажды даже зарыдал, когда мы остались с ним вдвоём в калачинской квартире. Маме часто вызывали «скорую помощь», она лечилась в калачинской больнице, потом – в Омске. Вернулась она поправившаяся, посвежевшая. Но я за её долгое отсутствие – месяца четыре – отвыкла от неё, и как бы привыкала заново.

Когда отец получил диплом и «ромбик» (значки тогда такие выдавали всем выпускникам вузов) о высшем образовании, родители снова вернулись в Калачинск . Папа стал работать в инспекции Госстраха, сначала – инспектором, а потом – начальником. Мама вернулась работать в кинопрокат.

Однажды фотографию мамы за работой в кинопрокате напечатали в газете «Сибиряк», а рядом было несколько строк об её передовом труде. Она тогда уже работала составителем программ выхода фильмов на экраны кинотеатров Калачинского и близлежащих районов Омской области.

В коллективе у них все очень уважали и любили своего директора – Эрну Даниловну Выйганд. Вспоминая о ней, мама всегда говорила: «Добрый она человек! Дай Бог, ей здоровья». Она очень дорожила всеми своими работниками и старалась помочь людям в трудные минуты жизни. И коллектив кинопроката был дружным и сплочённым, весёлым. Я помню, как мама и её подруга тётя Нина Долгополова, когда проверяли киноплёнки, то любили петь дуэтом. И это у них очень хорошо получалось. А вокруг них были улыбающиеся лица других работников кинопроката, которые их с удовольствием слушали.

Мама приносила с работы всякую рекламу: фотографии кадров из известных фильмов со знаменитыми артистами, афиши (плакаты). И мы с девчонками у нас дома играли «в кинотеатр», развешивая их в комнате. Рисовали билеты и устраивали «киносеансы», изображая зрителей на стульях и артистов – перед ними.

По пятницам в кинопрокате были просмотровые дни. Все новые кинокартины, которые приходили в Калачинск, проверялись на качество после работы фильмопроверщиц (как были склеены повредившееся в плёнке кадры). И все дети семейств работниц (а иногда и мужья) приходили их посмотреть. Это был радостный – «праздничный» день для нас. Там мы познакомились однажды с красивым чёрненьким пареньком небольшого роста Колей Бухаровым. Мы с ним учились в параллельных классах в средней школе №1. Там же училась и симпатичная, с пухлыми губками и кудрявыми светлыми волосами Долгополова Таня, только – на год младше. Её и мои родители дружили семьями, а мамы вместе работали. Я помню, как они любили петь дуэтом на работе, когда проверяли качество плёнок с кинофильмами. Долгополовы жили в районе ДОСААФ, на улице Ленина. В доме на четырёх хозяев. Мы часто ходили к ним в гости. Взрослые играли в лото или – карты, причём чаще не в «дурака» – самую распространённую в те времена игру. Тётя Нина и дядя Ваня Долгополовы знали разные игры, умели раскладывать пасьянс. У Тани была старшая сестра Ольга, которая была для меня идеалом красоты – стройная блондинка. Она, став взрослой, вышла замуж за хоккеиста – Попирайко. И на свадебной фотографии была в красивом белом мини-платьице с коротенькой фатой. С Таней мы часто играли одни дома, иногда приходила играть с нами их соседка – Лариса Кириченко, которая училась со мной в параллельном – «б» классе.

И семейно, и с друзьями мы очень любили ходить в кино в клуб мехзавода или кинотеатр «Юбилейный», построенный позже. Атмосфера зрительного зала была особенной: люди все вместе переживали судьбы героев – бросали реплики, плакали или смеялись. На хорошие фильмы ходили по несколько раз, всё переживая заново. Особенно много людей в зале было на кинокомедиях, таких, как «Трембита», «Свадьба в Малиновке», «Бриллиантовая рука» и других. Очень нравились в те времена красивые индийские фильмы со «сказочными» историями любви, красивыми актёрами, индийской природой, нарядами, песнями и танцами. Они обычно были двухсерийными.

Вспоминая двухэтажное здание клуба мехзавода, почему-то хорошо запомнилась комната, где мужчины играли в бильярд. Нам, детям, было очень интересно смотреть, как белые шары закатывались в сетки по углам стола, покрытого драповой зелёной тканью.

Увидев у своей тёти Нади фотоальбом с фотографиями-открытками артистов, я решила завести себе такой же. Но она, уже вышедшая из школьного возраста, подарила мне – свой. Я была безмерно рада! Особенно мне нравились портреты молодых Людмилы Гурченко (из «Карнавальной ночи»), Владимира Коренева («Человек-амфибия») и балерины Галины Улановой (из Большого театра СССР). Мы с девчонками стали покупать в киосках открытки с артистами и меняться друг с другом. Высылали их своим друзьям по почте в другие города и сёла.

Вот что, например, мне писала подружка Пигулевская Тома из города Тольятти: «Здравствуй, моя милая Галка! Спасибо тебе за твоё письмо и за всё, что ты мне выслала в нём. Особенно – спасибо за артистку Тамару Логинову, у меня её фото как раз не было. Галя, открыток с Татьяной Дорониной и Людмилой Чурсиной нет у нас в магазинах, но как только появятся, то я обязательно куплю их тебе и вышлю. Сейчас я высылаю тебе фотки артистов Натальи Кустинской и Юрия Никулина. Они у меня были „двойные“, и я их высылаю. Галя, если у тебя есть „двойные“ артисты, то, пожалуйста, вышли их мне, а я тоже буду высылать тебе».

СТИХИ, ПЕСНИ, ГАДАЛКИ И ПОЖЕЛАНИЯ

У каждой из нас были свои «песенники» в общих тетрадях с известными песнями (словами) и стихами. Очень популярны были в то время стихи Эдуарда Асадова. Были в этих общих тетрадках и «гадалки». Мы рисовали палочки, потом считали их, и на эту цифру смотрели «что нас ждёт», читая.

Ещё любили, сделав из простых школьных тетрадок вертикальные блокнотики с завёрнутыми внутрь листами, писать новогодние пожелания, чтобы открыть их в таинственное время – 12 часов ночи, под бой курантов…

В одну такую новогоднюю ночь мне было не до пожеланий… Так как именно 31 декабря у меня вдруг заныл зуб. И я решила успеть его вылечить в заводском стоматологическом кабинете, придя перед самым его закрытием. Врач, естественно, торопилась домой, чтобы готовить новогодний ужин. Натолкала мне в зуб мышьяка и отправила восвояси, даже не предупредив, что его нужно убрать, если будет сильно болеть. Родители мои ушли с Ромой к родственникам, бабушка куда-то тоже, видимо, к своим, а я осталась дома смотреть телевизор. Но по мере того, как приближалось время традиционного «Голубого огонька», у меня нарастала зубная боль! Поднялась температура, зашкаливая за 40 градусов! Пришлось ещё сутки или двое терпеть издержки такого «лечения», так как в праздничные дни врачи не работали… После праздника я уже была под собственным «наркозом», и в другой поликлинике (туда я уже идти боялась!) мы с мамой умоляли врача удалить этот злосчастный зуб. Вскоре я вновь ожила и стала радоваться жизни.