Юрий Старобинец - Земная жизнь с пропиской в небе. Философский дневник. Книга третья

– Простите меня ребята, не по своей вине, но сегодня я чуть не убил вас, а заодно еще человек 200, ведь в основном летном документе сказано, что командир экипажа несет полную ответственность за безопасность экипажа и пассажиров.

Сейчас Татарский на пенсии, его возраст перевалил две шестерки. Долгое время они с женой проводят на даче, но свободолюбивый характер продолжает бушевать. Он ходит на выборы наблюдателем, поругивает систему власти, ища абсолютной справедливости, которую успела привить ему летная работа.

Анатолия Жидкова судьба испытывала на прочность не единожды. Скромный парень из многодетной семьи города Мурома окончил летное училище, когда Андрей уже командовал отрядом. В училище лучших курсантов готовили по новой программе на ИЛ-76, а в полк они попали еще на АН-12. Время было сложное, летчиков не хватало, ввиду резкого омолаживания полка с началом переучивания дивизии на новую технику. Командир части переучиванием молодежи за полгода до перехода на новую технику не заморачивался и дал полмесяца на ввод в строй. Едва освоившего вывозную программу, почти без теории, Жидкова определили в экипаж Зазорина и отправили в командировку в Эфиопию. О таком начале летной карьеры мечтал каждый пилот, но испытания последовали после первых рейсов. В одном из полетов на север Эфиопии командир упал на штурвал и отключился. Правый летчик тянул штурвал в нейтральное положение, но сил не хватало. На помощь пришли бортовые техники. С трудом они оторвали уцепившегося командира от штурвала, оттащили внутрь кабины и стали приводить его в чувство.

Экипаж знал уровень подготовки правого летчика, поэтому первые слова, обращенные в его адрес, придали молодому пилоту силу и стойкость:

– Толя! Смотри нас не убей. Будь спокоен, ты все сможешь.

В душе еще оставались сомнения в своих способностях, ведь самолетом АН-12 в горных условиях управлять сложно даже опытным летчикам. Жидков совершил свою первую самостоятельную посадку достойно. Эта первая победа и сотворила нового пилота. Уверенность в себе, рожденная в далекой африканской стране, вдруг показала ясную цель всей жизни, понимание летной профессии. На следующий день его совесть подверглась новому испытанию. Его вызвали к командиру группы и начальник особого отдела начал задавать неприятные вопросы:

– Был ли командир экипажа пьян, терял ли он сознание? Как вы посадили самолет и почему не доложили руководству?

Анатолий уже понимал систему. Стоило во всем признаться, экипаж немедленно отправили бы на Родину, прошло разбирательство по военной и партийной линии, отмываться от последствий пришлось бы много лет, даже ему правому летчику.

По этой причине он все отрицал:

–Самолет пилотировал командир, он ничего особенного не заметил.

После возвращения в полк Жидков сразу попал на переучивание и одним из первых правых летчиков начал летать на ИЛ-76. Этот самолет хоть и был сложнее по конструкции, но был удобен в управлении, обладал большими возможностями. До заместителя командира эскадрильи Анатолий вырос быстро. Его отличало от остальных командиров обостренное чувство справедливости, нетерпение к неумным указаниям и несдержанность в выражениях, а это мешало подняться по служебной лестнице дальше.

Однажды он выпускал в первый самостоятельный полет летчика Абукирова. Тот хорошо пилотировал, замечаний было не много (в отличие от АН-12, на самолете ИЛ-76 освоить вывозную программу можно было даже слабому пилоту) но какое-то необъяснимое чувство не позволило Анатолию покинуть место правого летчика.

– У меня самостоятельный полет. Вы должны уступить место правому летчику, – не успокаивался молодой командир экипажа.

– Не волнуйся, я отвернусь от приборов и не скажу ни слова за весь полет.

Жидков так и отсидел на правом сидении, осматривая окрестности в стекло правого летчика, пока не услышал крик штурмана:

– Большая вертикальная скорость, прекратить снижение!

Анатолий мгновенно вернулся в действительность. Молодой командир с выпученными глазами тянул на себя штурвал, выводя ИЛ-76 на критические углы атаки, и ничего не мог сделать с самолетом. Сработала аварийная система сближения с землей, мигало красное табло, звуковая сирена вызвала в экипаже полную растерянность.

– Взлетный режим – дал команду Жидков, одновременно пытаясь оценить ситуацию.

Самолет падает на скорости даже больше положенной, вероятно, неисправна механизация крыла. Анатолий переводит взгляд на приборы и не верит своим глазам: закрылки, выпущенные после третьего разворота, находились в убранном состоянии!

– Закрылки 35 – прокричал он и заставил бортового инженера переместить рычаг в положение «выпуск».

Самолет прекратил снижение на минимальной высоте, едва не столкнувшись с землей. Жидков не раз задавал себе вопрос: почему он не вышел из самолета в этом полете? И не находил ответа, ведь ответ лежал в области летной интуиции, а это дано лишь избранным.

Ошибка бортового инженера, переместившего рычаг управления закрылков в противоположную сторону, была разобрана со всем летным составом. Его и пилота отстранили от полетов, а Абукиров так командиром корабля и не стал.

Командир Зазорин после Эфиопии стал замполитом эскадрильи, учился в Академии, стал замполитом полка, но не удержался. Долгое время руководил полетами в Смоленске. На пенсии он уехал в родной Санкт-Петербург и работал в муниципалитете района, попасть к нему на прием можно было только по записи. После пятидесяти лет его вновь потянуло в небо. Он начал летать в аэроклубе на ЯК-18, чем страшно гордился. Видимо судьба что-то напутала в его жизни, перемешав как в салате, отдельные ее эпизоды.

Анатолий Жидков остался верен своему предназначению. В трудные годы развала СССР создал на базе военного городка телестудию, где командир полка напрямую рассказывал семьям военнослужащих все новости и трудности переходного периода. На пенсии Жидков много лет руководил кабельной сетью телевидения, а сейчас создает историю полка в фильмах и фотографиях. Теперь он видит свое предназначение в сохранении памяти о нашем поколении, укреплении фундамента будущей истории нашего полка.

Счастливых семей военных летчиков значительно больше, чем тех, что распались. Все они счастливы по-своему, но непременно воспринимают профессию мужа, как божественную данность, поэтому остаются преданными мужу и его делу. Об этом же говорит отрывок стихотворения Анны Бабошиной, жены первоклассного летчика:

Твою любовь я с небом разделю

И ревновать к нему не стану,

Ведь невозможно не влюбиться в синеву

Воздушного большого океана.

«Сеющий в плоть свою