Юрий Серов - Аскорбиновая кислота. 11/07

– Да вчера только пил, – засмеялась она. – Шутник, не могу.

– И, правда, напридумываю.

К какао прилагались горячие гренки. От них исходил неповторимый аромат, а по вкусу ни с чем не сравнишь: ешь и пальчики облизываешь! Одну, другую, и тарелки ни бывало!

Необычное утро. Необычное во всех смыслах.

– Вкуснятина, ба, – похвалил внук повара. – Гранд-мастер!

– Кушай, поправляйся. Мужик должен быть большим, как гора. Чтобы враги боялись, а друзья за каменной стеной находились. – Она села, подперев кулаком подбородок. – У нас в деревне мужчины шириной хвастались: встанут друг перед другом и пробуют обхватить. Если руки не достают до спины, значит, настоящий мужик! А ежели ты противника обхватывал, то такой и за мужика не считался. На кулачном бою приходилось честь отстаивать.

Бабушка любила рассказывать истории из детства. Она родилась в деревне Фетово, но сколько Ионин не искал его на картах и в атласах дорог, населённого пункта с подобным названием не находил. Бабушка не помнила или не хотела говорить, в какой стороне спрятана родина. В юности баба переболела простудой, та дала осложнения на память и на сердце, и многое навсегда стёрлось из головы. В пятидесятые года прабабушка увезла бабушку поступать в нефтяной техникум (профессию получать), и Фетово растворилось на задворках неизвестности. Тем не менее, часть информации мозг сохранил, и Лёха узнал любопытные байки довоенных и послевоенных лет.

– И что, удавалось какому-нибудь тощему отстоять честь?

– Редко, но бывали случаи. Жил в деревне кузнец Иван, жилистый, но в ширину не задался, и мужики над ним потешались. Мол, не сдюжишь против нас в кулачном бою сразиться, коленки затрясутся.

– А он? – Ионин заёрзал на стуле. – Сдюжил?

– Ванька-то? Ещё как! Он подковы разгибал и молотом весь день в кузнице работал. Молот – не хухры-мухры, сколько в нём пудов никто не ведал, но мальчишки пробовали впятером его поднять и спины надорвали, а Иван знай себе – машет да машет, стук да стук в кузнице, стук да стук. Неширок, да силёнок хватало. Вышел он против мужиков на кулачный бой, дал одному – тот сознание потерял, ледяной водой еле откачали, да на том и закончили. Остальные мужики биться отказались. Покрестились и в сторонку, в сторонку.

– А что ещё помнишь? Расскажи.

– Потом давай. Собираться пора. Девять часов, дед приедет, а мы болтаем.

Бабушка поднялась, собрала тарелки и чашки и принялась мыть, а Ионин подошёл сзади и обнял её. Если это сон, то хоть во сне буду её обнимать, решил он.

Скоро пожаловал дед.

– Не готовы всё? – насупился он. – Кто рано встаёт, тому Бог подаёт.

– Не ворчи, старший. – Бабушка погладила его по лысине. – Бухтишь, будто огород куда денется. Успеем.

Дед старался сохранить суровость, но не устоял перед обаянием жены и занялся подготовкой чая: насыпал в термос душистых трав, положил смородиновых листьев, ложку меда и пару кусочков лимона. Пока он колдовал, бабушка и Ионин одевались.

Когда все были готовы, дед вздохнул. Он не любил опаздывать в силу педантичного характера, а опаздывать на драгоценный огород считал верхом наглости и выказывал недовольство.

– Земля нас кормит, дарит фрукты и овощи, – говорил дед. – Нельзя относиться к ней халатно. С пустым брюхом счастья не привалит.

Они спустились вниз, где в парковочном кармане у «Сапожка» ожидал верный конь – белые «Жигули» девятой модели. Козырная машина!

Ионин занял место спереди. Они выехали со двора и свернули на проспект. Какая свобода! Сейчас нигде не приткнёшься, центральная улица забита разномастными иномарками, все вынуждены двигаться в две полосы, а зимой из-за колеи и того хуже – в одну. А в 1998 году простор! Нет раздражающих рекламных вывесок, деревья не срезаны в угоду транспорту, а воздух, воздух – вдохнёшь, и грудь колесом! Вот бы остаться тут навсегда и ценить каждый день. Проще говоря – не существовать, а жить! Жить, Лёха!

Проскочив проспект, на площади Шевченко дед поехал на Сибирскую улицу и погнал на объездную трассу. По ней минут десять, потом через железнодорожные пути, огороды Зеленхоза, и направо – на Попов угол, конечную остановку автобуса №14.

Какая зелень в садах Попова угла, словами не передать! Сочная, в игривых лучах июльского солнца она дурманила красотой. Куда ни глянь – вишни, яблони, груши, сливы, кусты крыжовника и смородины, фиолетовые и красные цветы. Ионин не любил поездки в огород: вставать чуть свет, жара, рутина, вечером злые комары, после обеда валишься без сил; однако необычным утром взрослый парень в теле одиннадцатилетнего подростка переосмыслил себя и приготовился помогать деду и бабушке. Пусть хотя бы сегодняшний день запомниться и ему, и им. Удивятся, конечно, почему внук не ленится и не прячется в прохладе домика, ну и пусть.

Приехали. Утренняя нега отступала. Пекло словно на сковородке. Дед доверил Ионину заезжать на пятачок, и Лёха под чутким руководством загнал задом «Жигулёнок».

– Молоток! – Старший показал большой палец. – Вырастешь – кувалдой будешь!

Эх, деда, деда… Знал бы ты, какая бесполезная кувалда вырастет, сказал про себя Ионин, но виду не подал. Не знает дед, какое будущее ждёт внука, никто не знает, кроме него. Для всех сегодняшний день – стандартный, каких было десятки, и не отличается от остальных выходных, проведённых на грядках с поливочным шлангом или с тяпкой; он особенный лишь для Лёхи. День, который никогда не повторится.

Дед и бабушка стояли рядом. Наблюдая за маневром внука, учащегося ездить, они не успели отойти, и Ион, выскочив из авто, захватил их в объятия.

– Попались, – рассмеялся он.

Никто не ожидал от Ионина проявления тёплых чувств. С дедом обнимались редко, тот не любил церемоний и эмоции выражал в исключительных случаях, и они большей частью приходились на ранние годы. С возрастом старик избавился от сухости, стал сентиментальнее, и в нечастые приезды внука ронял скупую слезу.

– Будет вам, развесили сопли, – проворчал дед, но скорее для виду.

Они перенесли в домик корзины, вёдра и инструменты. Бабушка сняла с термоса крышку и налила в неё чай. Постепенно он остывал и, устав от зноя, можно было прийти и сделать глоток-другой освежающего напитка.

– Я картошку поливать, это на полдня, – сообщил дед, переодевшись в рабочую одежду. – Вы сами планируйте, что да как.

– С земляники начнём, – решила бабушка. – Последыши, попробуем ведёрко набрать.

– Да куда её? Восемь банок наварили уж!

– Съедим. Добро не пропадёт.

Дед не спорил. Бабушкины заготовки пользовались спросом.

Земляника собиралась тяжело. Бабушка с внуком передвигались на корточках, иногда усаживаясь на землю и вытягивая затёкшие ноги. Основной урожай закончился, ягод осталось мало, но за час-другой удалось наполнить полведёрка.