Татьяна Воронина - Не хочу умереть бухгалтером. Сонькины рассказы

Было ему всего шестьдесят три, когда случился инсульт. Нина Борисовна с внуком находилась в санатории в Азербайджане. Сонька приходила с работы и первым делом – к отцу. Нажарит картошки его любимой с хрустящей корочкой, как мама учила, возьмёт горячую сковороду прихваткой и бежит на девятый этаж.

– Пап, я тебе картошечки нажарила, поешь, пока горячая…

Владимир Васильевич, который до этого клевал носом перед телевизором, увидев дочь, улыбался счастливо, благодарил, но есть наотрез отказался. Сказал – попозже.

На следующий день Сонька нашла картошку нетронутой, а отца за тем же занятием. Уговорами, чуть ли не силой заставила съесть свежепожаренную котлету, остальные убрала в холодильник.

А в субботу, когда пришла с супом, застала отца спящим на диване при включённом телевизоре. Стала будить.

– Пап, проснись, пообедай, я супчик сварила, – теребила его Сонька.

Но Владимир Васильевич хрипло дышал и почему-то никак не просыпался. Соня, ещё не понимая, что именно произошло, но видя явно неладное, позвонила брату:

– Миш, я его бужу-бужу, а он никак не просыпается!

Миша, который к тому времени стал врачом, задав сестре несколько уточняющих вопросов, заключил:

– Очень похоже на инсульт. Сонь, вызывай скорую.

Диагноз подтвердился. Папу увезли в больницу, а на следующий день вернулась мама с Толиком. Пять дней пролежал Владимир Васильевич без сознания. Всего каких-то пять дней они по очереди ходили в больницу, меняли ему простыни и вливали бульон в приоткрытый рот – глотательный рефлекс срабатывал. И это всё, что они могли для него сделать. Владимир Васильевич умер, так и не придя в сознание.

Как жил скромно, так и ушёл, никого своими болезнями долго не напрягая. К врачам-то ведь совсем не ходил, никогда не обследовался. Заставить его это сделать было решительно невозможно. Одна история с «Запорожцем» чего стоит!

Инвалидам Великой Отечественной войны первой группы полагался бесплатный автомобиль «Запорожец». У Сониного папы ещё с сороковых годов после ранений была вторая группа инвалидности. Однако здоровье с годами ухудшалось и, посетив несколько раз свою поликлинику, можно было получить первую группу. И давно пора было! Мама и Соня долго уговаривали Владимира Васильевича навестить врачей.

– Пап, ну что тебе стоит в поликлинику сходить? Ведь машину бесплатно дадут! – умоляла Соня.

– А кто её водить будет? – резонно замечал отец.

– Я научусь! – с готовностью отзывалась дочь.

– Научишься, тогда и поговорим.

Вот и весь сказ. Никакие посулы материальных благ не могли заставить этого человека делать то, что он не считал нужным.

Но однажды Соня всё-таки уломала отца воспользоваться одним из тех благ, что были доступны только инвалидам войны. Это был конец семидесятых, когда билеты в Театр на Таганке купить было нереально. Люди стояли по ночам с номерочками, нарисованными на руках, а утром, когда открывались кассы, билеты доставались только малой части страждущих. Московская интеллигенция, особенно молодёжь вроде моей Сони, стонала от желания увидеть спектакли Любимова. А инвалидам войны полагалось два билета без очереди. Но надо же знать Владимира Васильевича! Во-первых, он никогда и нигде без очереди не проходил, считал, что некрасиво, расталкивая других, добывать себе блага. Во-вторых, театры он терпеть не мог и сроду их не посещал. Год Сонька уговаривала папу поехать с ней за билетами, взывала к его отцовским чувствам и мотивировала тем, что не материальных благ просит, а исключительно духовных.

И наконец, свершилось! Вожделенные два билета с пометкой «для инвалида ВОВ» были у Соньки в руках. Но тут возникла другая загвоздка. Оказывается, ни с кем, кроме папы, по этим билетам Соня в театр пойти не могла. На них стоял специальный штамп, гласящий, что посещение театра возможно только при личном участии товарища инвалида. На входе проверяли удостоверение. А папа-то эти театры «в гробу видал»!

В тот день давали «Мастера и Маргариту» Булгакова. Господи, Смехов и Дыховичный живьём, Шацкая на качелях! Лишиться этого, держа билеты в руках, Соня никак не могла. Пришлось снова уговаривать отца, надевать на него парадный костюм и везти в театр к 19 часам.

Когда они миновали контроль и вошли в фойе Театра на Таганке, счастливая Соня направилась к гардеробу, но тут Владимир Васильевич остановил её словами:

– Ну, я пошёл, – и развернулся обратно к выходу.

– Пап, ты куда? – несказанно удивилась Соня.

– На метро и домой, – последовал невозмутимый ответ.

– Пап, ты что? Приехал ведь уже… Спектакль потрясающий, пойдём! Ну, вдруг тебе понравится?

Ни в какую. Развернулся и ушёл.

Билеты были на первый ряд. Так и смотрела Сонька культовый спектакль одна на двух местах. Смотрела, открыв рот, на одном дыхании, отбивая ладони на аплодисментах. Восторг и счастье! Молодость…

Спасибо папе ещё и за это.

Глава 6. Ябеда

В мае 1964-го Соне исполнилось семь, и в сентябре она должна была пойти в школу. Соня ждала этого события, буквально дрожа от нетерпения. Читать и считать она умела прекрасно, писала, правда, только печатными буквами. Тогда не рекомендовали обучать письму до школы, дабы не испортить почерк. Но это не помогло. Почерк у Соньки долго был широким и круглым. Когда в первом классе учились писать палочки и крючочки, это была беда. Палочки ещё куда ни шло, а вот крючок Соня обязательно вытягивала в ширину, никак он у неё не хотел загибаться изящно.

Покупка школьных принадлежностей стала для Сони настоящей радостью. Чистые тетрадки, пенал, портфель, – всё это было такое новое и так вкусно пахло! А уж когда дело дошло до школьной формы, это вообще был восторг: коричневое платье, белый кружевной воротничок и манжеты, чёрный фартук с крылышками на каждый день и белый с оборками праздничный. Сонька вертелась перед зеркалом без устали и не могла на себя налюбоваться.

Наступило долгожданное 1 сентября. Миша пошёл уже в восьмой класс, а Соня в первый. К праздничному белому фартуку добавились белые же банты в косы, белые носочки, модные остроносые туфельки и, конечно, букет цветов. Совершенно счастливую и слегка взволнованную Соньку утром во дворе запечатлела в окружении таких же нарядных подруг памятная фотография.

Соня пошла в ближайшую школу, недавно построенную. Пока её строили, Миша уже давно ходил в свою, которая была вдвое дальше от дома. Так и вышло, что Соню отдали не в ту школу, где учился брат. Как выяснилось позже, это было большой ошибкой. Провожали Соню в школу только 1 сентября, а дальше – сама. И хотя по пути приходилось переходить дорогу, волнений это не вызывало. Всё было давно и неоднократно отрепетировано: посмотреть налево, дойти до середины, посмотреть направо. Дорогу до школы она знала отлично и человеком была ответственным.