Хельга Лайс - Soomka Boys. Неспетая баллада

Первая мысль о вагонах не была уж случайной, потому что драить полы мне не хотелось, а мозгами еще не дорос до мало мальски нормальной работы. Вакансии с официантами с продавцами тоже не особо привлекали мое внимание. В общем, шаркая по дырявому асфальту своими ногами в тесных заношенных ботинках, я наконец отучился в районе железнодорожной станции. Как раз послышался звон отъезжающего грузового поезда, который приезжает сюда ежедневно с раннего утра, когда даже петухи не вырывают из сна славный народ, а затем отчаливает то в десять утра, то в обед. М-да, сегодня я изрядно опоздал, но пришлось все равно идти вперед, чтобы попроситься на работу. Рвение мое угасало с каждой секундой, как я приближался к двери начальника. Не знай я его, то было бы проще на душе.

Начальник, кстати, тогда помог Алексу, когда тот свалил из отчего дома. Платил гад до жути смешные деньги, и поэтому проработав полгода, Алекс воспользовался первой же возможностью перейти на другую работу и помахал ручкой этому жирному скряге. Хоть мне много и не надо было, ибо вопрос с жильем и пропитанием вопрос еще не стоял, однако, я успел себя накрутить тем, что из-за вредности мне откажут в просьбе, а если не откажут, то вообще еще меньше станут платить. К тому же, любая работа здесь нарасхват. Хочешь – не хочешь, а руки должны делать.

– Да, войдите! – И я вошел в этот накуренный кабинет, больше напоминавший своими габаритами комнату, где медсестры ставят уколы, то бишь чисто развернуться негде. Зайдешь, и перед своим лицом уже большой стол, на котором в беспорядке валяется куча бумаг, стоит пепельница, лампа, телефон. Точнее, я заполз, мои налитые свинцом ноги еле несли меня на эшафот. Дело остается за тем, чтобы подставить свою голову под нож на гильотине. Провозглашенный палач не отрывая толстой вонючей сигареты от жирных губ, ругался с кем-то по телефону. Вон даже все картофелеобразное лицо наливалось красным цветом разных оттенков. Из волос в этом районе торчали лишь седые пышные усы, смешно топорщившиеся под мясистым носом. Лысая голова отливалась блеском под редкими лучами солнца, которые пробивались сквозь грязноватые стекла в небольшом окне.

– Да говорю тебе в сотый раз! Я не брал ничего у твоей матери! Эта старая мегера сама где-то потеряла свое отвратительное пойло, которым только тараканов травить! Не удивлюсь, если она сама умышленно спрятала и теперь порочит мое имя… Что? Я плохой человек? Нет, ты скажи мне, я хоть раз ей сказал плохое слово?… Нет, это ты меня послушай! Я терплю общество твоей дражайшей матушки более тридцати лет, и у меня хватает немало претензий в ее адрес, однако, я, как истинный джентльмен, все держу при себе! Вон даже мое давление из-за этого скачет, как ужаленный кот! Чую, я помру раньше нее… Да пошла она к черту! Все!

После того, как прямо перед носом шлепнулась трубка со стуком, я слабо помню, что происходило далее. Что, конечно. из-за испуга, который родился после волнения в следствии увиденного воочию телефонного разговора. Кто знает, что можно ожидать от него после столь душещипательной беседы? Завяжет в узел? Пристрелит? Придавит своим девятимесячным пузом? Так что, не ручаюсь, что описанное ниже, так уж сильно соответствует действительности.

– Ты кто такой и зашел пришел?

– Меня зовут Ян, и мне нужна любая работа на станции.

Кажется, к тому моменту его лицо начало стало терять угрожающую яркость красного, и возможно, в нем появилась доброжелательность. Иначе как объяснить то, что тогда я там не умер перед ним, оглушенный бешеным стуком своего сердца.

– Так прямо и любая? Ты, парень, в курсе, что работу не так легко получить? И тем более, здесь тебе не курорт!

Я не совру, если скажу, что ответом ему служил энергичный кивок головой, даже слишком, вон даже едва не свалился со своего стула. Но спасибо моей чугунной заднице, что не дала этому свершиться.

– Тогда, чтобы дать тебе рабочее место, мне придется уволить человека. Как ты на это смотришь?

– Раз так, то я не против.

Не подумайте, что я не испытывал никакой жалости к тому, кто лишится из-за меня работы. Но разве хорошего работника станут увольнять из-за какого-то мальчишки? К тому же, у меня не было другого выбора. Нет, может, и был, но я не горел желанием пребывать еще один день в поисках заработка, и в итоге разносить пиво в затрапезном пабе. Для моего юношеского максимализма целые сутки казались долгой вечностью.

– Ладно, можешь приходить завтра с утра, только смотри мне без опозданий!

Злобное выражение лица уже стерлось, видимо, его удовлетворило то, что сегодня он подложит свинью в виде незапланированного лишения работы какому-то неведомому мне работнику.

– Большое Вам спасибо, – протянул я руку, преисполненный желанием носить ему тапки по первому зову, но вместо того, чтобы пожать мою руку, он отмахнулся, давая понять, что разговор окончен. Тем более, телефон на его столе снова затрезвонил.

Проработав три дня в качестве разгрузчика вагонов, я стал испытывать жгучее желание сдохнуть. После каждой смены приползал домой, не чуя ни одной клеточки в своем теле. Поблажки мне никто не давал, типа это из-за меня лишился своего места старый пьяница. А то, что его и так долго держали, несмотря на его поведение и халатное отношение к работе – никого не интересовало. Главное, нашелся объект на котором можно безнаказанно отрываться.

Через неделю получив первую зарплату, я испытал некое чувство гордости, от чего едва не пошел тратить заработанные кровью и потом деньги. Но тут же себя отдернул. Ведь я работал только ради басухи, и на нее же и потрачу! Хотя соблазн, безусловно, щекотал мои нервы, когда я проходил мимо витрин мелких лавочек. Не поддавшись ему, я успешно прошел свой путь, щупая содержимое в своих карманах. Но с деньгами мне нельзя было появляться дома, хоть я не имел семь пядей на лбу, но предполагал такой вариант, что батя пронюхает про мои первые доходы и лишит меня этого. Слишком рискованная затея.

Так что после тяжелого рабочего дня моя дорога пролегала прямо к Алексу и Адаму. Дверь мне открыл Адам, на котором из одежды красовались только полосатые семейные трусы, не считая черных носков и дырявых тапок. Вроде не впервые вижу его в таком виде, но меня все равно напрягало сие зрелище. Еще всегда удивлялся тому, что ему никакой холод нипочем. Сегодня на улице весьма паршивая погода с непрекращающимся дождем и пронизывающим ветром, от чего я сильно замерз, а он окно открыл нараспашку.

– О, давно не являлся нашему взору, где пропадал?

Да, целую неделю я пахал и уставал как собака, что не мог за все это время прийти к ним, когда как раньше практически ежедневно околачивался у них. Только после того, как я уложил свои утомленные телеса в доброе знакомое кресло, удостоил его и брата кратким рассказом о моей подработке на вокзале. У Алекса глаза на лоб полезли.