Галина Соколова-Оттыгашева - Моя жизнь. Моя исповедь

– Где моя чернильница? – кричала Сталина и требовала вернуть ее. Кто-то видел, как я брала чернильницу. Я честно сказала, что она у Симы с Раей лежит в парте. Но сколько же было стыда за необдуманный поступок.

Летом 1950 года, по телеграмме уехал мой ласковый и добрый защитник Сергей Федорович. Что-то случилось у его старшей дочери от первого брака Галины Сергеевны. Нужна была его помощь. Он уезжал на несколько дней, но больше в Егорьевск он не вернулся. Очень заболел и там умер. Мама Соня ездила на похороны.

Мое здоровье стало ухудшаться. Часто теряла сознание и еще на руках появилась экзема. Руки мои были покрыты сплошными коростами, и я всегда их прятала под фартук. Что только мама Соня не применяла для лечения, улучшения не было. Она обратилась к нашему старенькому фельдшеру. Он осмотрел меня и сказал:

– Девочка слабая, истощена нервная система. Ей нужно особое внимание и уход.

Фельдшер сделал мазь. И через неделю, мои руки очистились. Экзема не появлялась до моего замужества.

Я уже перешла в пятый класс. Маму Соню попросил набрать смородины начальник прииска. Но год был не урожайный. Мама Соня за целый день набрала полкорзиночки. Принесла и сказала: «Перебери от мусора, но не ешь. Это ягода на заказ». Как только она ушла, ко мне прибежали мои друзья и подруги. Я перебирала ягоду, но не ела, боялась, а ребятам предлагала:

– Угощайтесь!

Как только мама Соня вернулась, дети убежали, а она, увидев, что ягоды совсем мало, рассердилась. Я сказала, что честно не ела, что в ягоде было очень много мусора. Это маму Соню рассердило. Она наподдавала мне и сказала:

– Уходи к своим родителям.

Я вышла в сени и плакала. Я знала, что моя мама тоже будет сердиться на меня. Мама Соня выглянула в сени и закричала:

– Ты все еще здесь!

Бросила мне плюшевую жакетку и вытолкнула меня на улицу. Было уже поздно, вечерело. До мамы было идти километра два-три. Пришла домой, села на лавочку и плачу. Мои сестры окружили меня. Они очень меня любили. Стали кричать:

– Мама, Галя вернулась!

Мама подошла ко мне и сказала:

– Одевайся.

Взяла меня за руку и повела к маме Соне. Я плакала и умоляла маму оставить меня дома, но мама была неумолима. Привела меня, оставила и ушла.

И так стало повторяться часто. Что-то я сделаю не так, мама Соня говорила:

– Уходи к родителям!

И однажды мама сказала:

– Хватит! Оставайся дома!

У меня радости не было конца. Думаю и у моих сестер тоже.

Как-то мама вернулась из магазина. А все магазины были в центре села, где жила мама Соня. А мы жили на окраине. Мама плача рассказала:

– Моя сестра отругала меня прилюдно. Говорила, что она Галину кормила, одевала, обувала, учила, а я поступила нечестно, взяла Галю в работники, а назад её не отдала.

Мама Соня действительно для меня много сделала. Я благодарна ей по сей день. Дальше напишу, как она мне помогала в течение жизни.

Мама очень переживала, что поссорилась с сестрой. Мама Соня не приходила к нам в гости. Я знаю, ей тоже было нелегко и она скучала по мне, ведь она осталась совсем одна. Но случилось так, что ей вообще пришлось уехать из Егорьевска.

А случилось следующее: драга шла по руслу реки Суенга и приближалась к Егорьевску, а река проходит через все село. И вот, драга вошла в село. Я уже раньше писала, что Егорьевск и все села и заимки вдоль реки Суенги находились на золотой жиле. И когда драга проходила, она сносила все подряд. Один из красивых больших домов Егорьевска – дом мамы Сони тоже был сметен. Маме Соне заплатили компенсацию. И она уехала жить в Маслянино – это районный центр в 35 километрах от Егорьевска. На эту компенсацию она сумела купить небольшой домик, уютный, с большим огородом и красивым палисадником. Дом находился на берегу реки Обь. Это большая полноводная река, по которой ходили пассажирские пароходы.

Жила она одна. Держала небольшое хозяйство. Жила на деньги, заработанные вязанием, вышиванием, шитьем. Особенно много она вязала пуховых шалей. К ней приехала в гости мать ее первого мужа Панькова. Дед Иван у нее умер, родных не было. Бабушка была высокого роста, красивая, всегда с румянцем. Когда мы жили еще на заимке, они были нашими соседями. Мы, дети, любили ходить к ним в гости. Она нас всегда угощала, а когда уходила, она тихонько давала мне в руки шарики – соленый сушеный творог. Прожила она у мамы Сони около года. Потом ее устроили в дом престарелых. Мама Соня ее часто навещала. Бабушка приехала с большим чемоданом, а в нем лежали две-три юбки, пара кофточек и много, много денег, еще керенских.

Драга, проходя по руслу реки, снесла наш красивый мост, и нам было трудно добираться до школы. Иногда мы проходили вброд. Русло реки превратилось в горы камней и гравия. В Егорьевске построили большую больницу-стационар. На высоком холме, где раньше было кладбище. На этом кладбище была похоронена наша бабушка Агафья. Люди возмущались, но их никто не слушал. В храме, которому было более ста лет, разместился сельский совет. В село приезжали новые семьи. Приехали и новые учителя.

Вместо уехавшего директора школы Турзякова, стал Судниченко М. И. Молодой, энергичный, он преподавал в старших классах историю. Его жена, Вера Александровна – дочь нашей любимой учительницы Александры Николаевны, преподавала математику и физику. Литературу и русский язык преподавала Алексеева Анна Михайловна. Молодая, энергичная и красивая.

Она тоже окончила нашу школу. Педагогический коллектив был молодой и сильный, все окончили Томский или Омский университеты. Многие ученики, окончившие нашу школу, поступали в высшие учебные заведения.

Окончание пятого класса. Я стою в среднем ряду третья справа

Приехала новая учительница начальных классов с дочкой Аллой, которая играла на скрипке. Мы с ней быстро подружились. Она играла на скрипке, а я пела. После того, как в село провели радио, я слушала с интересом музыку, когда позволяло время. Пела все, что передавали по радио. Арии из опер, на любом языке, совершенно не понимая, о чем там поется, песенки из оперетт. Любила петь «Песенку Пепиты» из «Вольного ветра», пела из «Сильвы», из «Свадьбы в Малиновке» и многие другие. В школе девчонки меня ждали. Окружат меня и просят спеть что-нибудь новенькое. Если я утром не успевала заплести косы, Валя Плотникова, слушая мои песни, красиво заплетала мои волосы, укладывала их. Таких причесок не было ни у кого, что раздражало сестер Востротиных, и они придумывали новые козни.