Галина Соколова-Оттыгашева - Моя жизнь. Моя исповедь

Мы часто ходили друг к другу в гости. В их доме меня принимали хорошо, оказывали знаки внимания, часто угощали. В кухне на большом столе, покрытом белой скатертью, всегда стояли вазы с конфетами и фруктами, чего не было у простых людей. Учились мы обе хорошо и были активистками в классе. Когда Лора окончила четвертый класс ее отца перевели на другой прииск. Семья уехала и мы расстались навсегда. Я дорожила дружбой с Ларисой Дудиной. Если бы вы слышали, как она пела! Мне до нее далеко. У нее был такой добрый папа. Когда мне разрешали, остаться у них ночевать, это был праздник. Папа ее так обожал и баловал. По утрам он приносил нам в постель всякие сладости. Их основным блюдом были пельмени. Они их ели с молоком. Я до сих пор ем пельмени с молоком, в память о дружбе с Ларисой. Какое было бы счастье встретиться с ними. Но, закончив шесть классов, ее семья уехала. В наше село по реке Суенга, двигалась большая драга, это как огромный, двух-трехэтажный дом с большими ковшами. И золото уже добывали не вручную, а драгой. Был отменен гужевой транспорт по доставке золота. На Дубровке, что в пяти километрах от Егорьевска, был построен аэродром. Золото доставляли теперь самолетами в Салаир. Вместо Дуркина приехал начальником прииска Востротин со своей семьей. И жизнь моя резко изменилась.

В семье Востротина было две девочки Лариса и Наташа. Лариса была моей ровесницей. Ей сразу не понравилось, что вокруг меня много друзей и подруг. Она делала все для того, чтобы девочки со мной не дружили. Некоторые от меня отвернулись. Но я все равно не была одинока. Лариса искала случая, чтобы посильнее меня обидеть. Она узнала, что я воспитываюсь у тетки. В четвертом классе мы учили басню Крылова «Две собаки»: «Ну что, Жужутка, как живешь? С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?». Лариса стала меня называть «Жужу» и всех девочек просила меня так называть. Девочки думали, что если я живу у тети, значит, я такая счастливая и довольная и мне ни в чем не отказывают. Никто даже подумать не мог, что я там живу не по своей воле и сколько слез я пролила за эти годы. По имени меня некоторые девочки не называли. Конечно, подруг у меня было еще много, но этим они третировали меня несколько лет. Бог им судья.

Со мной в детстве приключались разные казусы. Два я запомнила так, что как будто это со мной случилось вчера.

Рядом с нами жили Ашихмины, у них было много детей. Я с ними ходила в школу, да и играли вместе. Однажды я зашла к ним, они всей семей садились за большой обеденный стол. Я села на лавочку, как всегда хотела есть. Они меня иногда угощали. На стол поставили большую сковороду с ароматно пахнущей жареной картошкой. Так хотелось попробовать, но за столом не было места. Я невольно поднесла руку ко рту, продолжая сидеть, а вдруг пригласят. Старший сын Николай, а он учился в 10 классе, встал и громко сказал: «Вы посмотрите на нее, она еще и ногти грызет!». Я никогда в жизни не грызла ногтей, наверное, покраснела от стыда и со слезами выбежала из дома. К ним больше не ходила. Только сейчас понимаю, такая большая семья, им и самим-то порой нечего было есть, а мы жили небедно. У мамы Сони соседи иногда просили очистки от картошки, чтобы поесть. Были трудные, военные и послевоенные годы.

Еще я хочу рассказать об одном, не очень похвальном случае моего детства. Мне было уже восемь лет, родители жили еще на заимке. Гутя и Сима пошли в гости к своим дедушке и бабушке. Они были староверами, жили в поселении (или это скит, я уже не помню). От нашей заимки километров пять-шесть. Был летний, теплый, солнечный день. И мама нам тоже позволила пойти с сестрами. Идти нужно было через лес, по проторенным тропинкам. Нам было весело, мы любили общаться друг с другом и по-теплому относились друг к другу. Дорогой мы пели, шутили, ели ягоды, рвали цветы, плели венки, пили холодную родниковую воду. Дошли играючи и даже не устали. Дом деда Поносова, вернее изба, был низкий, но большой, как все избы в Сибири. С большими сенями и скотным двором. Мы вошли в большую, просторную комнату с большой русской печью и полатями. В комнате стоял большой стол со скамейками вокруг. На стенах висели зажженные лампадки и много икон, горели свечи. В переднем углу был иконостас, горела лампадка. За столом сидел дед, крупный, седой с длинной бородой. Мы вошли, помолились, поклонились и сели у входа на лавочку. Бабушка хлопотала у печи с ухватами и чугунками. Дедушка о чем-то внучат спрашивал. Они робко отвечали. В избе была тишина. Бабушка поставила на стол большую чашку, налила в нее что-то горячее, наверное, щи. Шел вкусный запах. Нам сразу захотелось есть. Дед взял большую круглую буханку хлеба, приложил ее к груди и стал резать хлеб над столом. Видно было какой хлеб пышный, ароматный. Нарезав, дед собрал крошки и положил их в рот. Бабушка положила на стол ложки. Все ложки были деревянными, расписными. А одна ложка очень блестела, наверное, была серебряная. Я мгновенно сорвалась с места, подбежала к столу, взяла эту блестящую ложку и села на лавку у стола.

– Я буду есть этой ложкой, – смело сказала я. В избе наступила полная тишина.

Дед сурово посмотрел на меня. Я поняла, что поступила неправильно. Заплакала. Дед заулыбался, все тихо начали смеяться. Дед встал на молитву, все перекрестились и сели за стол. Первым начал есть дед, а потом все остальные. У них была большая семья. Мне было стыдно за свой поступок. Расхотелось есть, сидела посапывая, и молчала. Все ели с аппетитом, на меня никто не обращал внимания. Когда мы уходили от них, бабушка сунула мне пирожок:

– Поешь, а то идти далеко, – тихо сказала она.

В третьем классе к нам пришла новая девочка СталИна. Ее семья приехала на прииск из города. Она была одета по-городскому. В ее волосах был большой красивый бант. А что самое интересное, была у нее очень красивая чернильница, называлась непроливашка, как её не положи, чернила не проливаются. А мы носили чернила в бутылочке. Бутылочку ставили в мешочек. Если плохо закроешь бутылочку, то проливались чернила и пачкались книги и тетради. Писали мы ручкой-пером, с которой всегда могла капнуть в тетрадь клякса. Для этого в тетрадях была промокашка. Урок всегда начинался со слов:

– Сели прямо, положили под углом тетрадь, правильно взяли ручку, конец ручки должен смотреть в плечо.

Через каждые пятнадцать минут делали упражнения. В течение урока учительница всегда напоминала:

– Сели прямо. Выпрямили спинки.

Чернильница-непроливашка всем очень понравилась. Всем хотелось ее подержать, потрогать. Сима и Рая меня отозвали и попросили:

– Принеси чернильницу.

Я принесла и отдала ее им. Какой же поднялся шум, слезы, истерика.